Глава 1. Караванщики.   

Когда горизонт только наливался насыщенной синевой ночи, в город въехал отряд. Бодрый перестук копыт по деревянным  брусьям мостовой разносился на три квартала окрест. Несмотря на то что к эльфам давно привыкли, проходившие мимо горожане все равно оборачивалась вслед. Еще бы! Не каждый день встретишь слаженный отряд эльфов. Черная кожа легких доспехов поскрипывала при движении, а стальные бляхи на груди и плечах воинов ловили последние солнечные лучи. Легкие, причудливой формы шлемы, притороченные к седлам, мерно постукивали о сбрую. Всадники как на подбор были черноволосы и бледнокожи, с тонкими благородными чертами. Если бы не отряд наемников-людей, который следовал за ними, придавая внушительности, щедрый взнос на процветание Эркарда и обещание никого не трогать взамен на неприкосновенность в черте города - навряд ли остроухих гостей вообще пропустили бы через ворота. Уже давно в здешних местах ходили нехорошие слухи о разграбленных деревнях и пропавших людях. 
Впереди вышагивал вороной предводителя. Эльф ослабил поводья, и казалось, конь сам выбирал дорогу, в то время как эльф поглядывал по сторонам. 
В темно-фиолетовых глазах, как в цветном стекле, отражались ютившиеся  друг к другу домишки и проходившие мимо люди. Он чуть морщился - городские запахи постоялых дворов, сточных канав, дубилен и кузниц перебивали тонкий аромат прохладного ночного воздуха. Слабый ветерок заставлял колыхаться снежный шелк довольно коротко обрезанных волос. Тонкая полоса губ временами изгибалась  то ли от брезгливости, то ли просто оттого что эльф был не в духе. Он помнил Эркард ещё деревней и не раз приводил сюда отряд. С разными целями. 
Беловолосый еще издалека заметил придорожный трактир, на котором красовалась нелепая цветастая надпись – «Четыре куриных ножки». Обернувшись к ехавшему за ним статному красавцу-эльфу, он молча кивнул в сторону трактира. Сероглазый красавчик ответил ему изящным поклоном, исполненным грации урожденного царедворца, невзирая на то что сидел в седле. Затем поднял руку, привлекая внимание остального отряда, и указал на трактир. Всадники направили своих коней к огороженному дворику. Молчаливые,  сдержанные, изящные, как мраморные статуи, эльфы резко контрастировали с разномастной братией людей-наемников, которые всю дорогу гоготали, обменивались сальными шуточками и пытались заговорить с проходящими мимо девицами.
В задымленном зале «Четырех куриных ножек» сразу же стало тесно. Восемнадцать эльфов-северян и тридцать два воина сопровождения сняли все номера. Трактирщик Мервик радостно потирал руки. Его постоялый двор уже год как занимал выгодное местечко у ворот, и растущие доходы  давно оправдали ту взятку, которую он дал градоправителю. Вот и сегодняшние постояльцы явно не собирались жалеть денег.
Наемники расположились в обеденном зале таверны, решив сначала как следует подкрепиться. Шумная компания гоняла прислугу, требуя мяса, пива, каши, рагу и прочего съестного. Расторопные служаночки не поспевали исполнять заказы гостей, а им в след сыпались грубоватые заигрывания и шлепки пониже спины. Запахи  табачного дыма и пота смешались с ароматами снеди: жареного мяса и эля. Капитан людей Метос со своими помощниками занял самый удобный стол в зале, дававший прекрасный обзор. Они прислонили мечи к краю стола, а кинжалы демонстративно положили рядом. Местные быстро поняли, кто тут хозяин положения, и недовольно, но предусмотрительно негромко ругая власти на разные лады, отправились по домам. 
-Еще эля мне и моим парням! – громко потребовал Метос, хватив кулаком о стол. 
Под тяжелым кулаком стол сотрясся, а тарелка с дымящимся рагу едва не опрокинулась. 
Наемники поддержали его одобрительным гулом. Гульба пошла по нарастающей. 
Отряд стражи появился как всегда не вовремя. Дверь хлобыстнула о стену - и без того тесный зал заполнился стражниками. Хозяин таверны тут же вернулся за стойку, подальше от беды. До этой ночи городские стражники не часто заглядывали в его заведение. 
-Эй, хозяин! Эля! - капитан охраны подошел к стойке.
Мервик угодливо закивал и суетливо принялся разливать напиток по большим кружкам. 
-Вот, пожалуйста, господа стражники, - кружка, доверху наполненная пенным темным элем, скользнула по стойке, чтобы завершить свой путь в широкой и грубой ладони капитана.
Метос напрягся, ожидая продолжения. Неспроста, ох неспроста сюда заявилась стража. Стоило бы предупредить хозяина. Уже давно впереди отряда летела дурная слава, и много поместных князьков и царьков объявили внушительную награду за голову каждого из эльфов, но до сих пор караванщикам удавалось ускользать. Но эта вечная погоня ни в коем случае не выглядела как игра в «прятки»,  уж скорее «кошки-мышки». Беловолосый любил играть с превосходящими силами противника. Он превращал погоню в опасную охоту, и добычей  в ней обычно становились не эльфы.
Метос уже давно участвовал в походах вместе с беловолосым эльфом – несмотря на риск, наемникам перепадал внушительный куш, так что к старости почти каждый из них мог приобрести себе небольшое имение, скот и нанять слуг, либо купить титул при дворе и жить припеваючи. Дерзкие налеты на небольшие деревеньки и поселки приносили больше выгоды, чем служба в найме у любого лорда.
-Эй! – его размышления прервал капитан стражи. – Ребята, а ну-ка, вышвырните этот сброд, который мешает защитникам города и верным служакам лорда Бельверка промочить горло! – он усмехнулся и кивнул на ближайший к стойке стол, за которым устроилась четверка наемников.
-Да одного стола нам мало будет! – в тон капитану отозвался рыжий лейтенант.
-Ничего, потеснятся, - махнул рукой стражник. 
Вместо того чтобы освободить стол, подвыпившие наемники схватились за оружие и, опрокидывая лавки, повскакали с мест. Все разговоры сразу оборвались, на миг таверна наполнилась оглушительной тишиной. 
-Эй-эй! Господа стражники! – Метос нехотя поднялся на ноги. Он-то понимал, что, если о потасовке узнает беловолосый эльф, достанется всем. –  Позвольте, я угощу вас выпивкой... Не надо задирать моих людей: они устали после долгого похода. 
-Вот еще! Позволю я всяким нечистым на руку прийдам сидеть где вздумается и мешать отдыхать честным стражникам, - усмехнулся капитан.
Метос сжимал кулаки, сдерживая негодование. Градоправитель нарочно провоцировал эту драку. Не зря их принимали не слишком охотно. 
-Эта шавка еще и лаять пытается! – нетрезвые наемники, за которыми наблюдалось явное преимущество в числе, окружили стражников. Бесполезные в тесном и людном помещении мечи и топоры наемники оставили у столов, но и ножи в умелых руках были опасным оружием. 
Напуганные служанки столпились, переговариваясь, возле кухонной двери. Никто не решался войти в зал. Наконец осерчавшая кухарка – плотная и дородная жена трактирщика – всучила поднос худому мальчишке-рабу, которого держали на побегушках при гостинице. 
-На-ка, отнеси господам приезжим, - она дала рабу оплеуху для ускорения, и мальчишка нехотя поплелся в зал.
Завидев такое скопище вооруженного народа, он в нерешительности замер, но потом снова двинулся вперед, подбодренный полученным от Мервика подзатыльником. Осторожно лавируя и стараясь не делать резких движений, он направился к ближайшему столу, возле которого с оружием наготове стояли наемники. 
-Э… ваша еда, - тихо пробормотал он себе под нос, но все взгляды обратились на него. Снова воцарилась давящая тишина.
Мальчишка сглотнул и съежился. 
Шаги на лестнице раздались в такт ударам сердца. Беловолосый эльф спускался вниз, в обеденный зал. Хищный, поджарый, высокий, он мог бы быть красив, как все эльфы, если бы не давящая, недобрая атмосфера, липкий страх, который охватывал находившихся рядом с ним. На два шага позади маячил давешний красавчик, который отдал команду об остановке в трактире, а за ним еще два эльфа. Похоже, хозяев каравана встревожила внезапная тишина. Беловолосый неторопливо оглядел всю сцену. Ни удивления, ни раздражения – его лицо не отразило ничего. Эльф встретился глазами с каждым из главных участников конфликта. Метос потупился под пристальным прямым взглядом темно-фиолетовых глаз, а капитан стражи с трудом подавил желание поежиться и отступить. Под этим взглядом тело будто теряло всю волю и способность двигаться, а сознание увязало в паучьих сетях, расставленных в глубинах фиолетовой бездны. Трактирщик уткнул глаза в бокал, который старательно протирал с того момента, как наемники схватились за оружие. Теперь приход этих нежданных гостей уже не так радовал его. Последним взгляд беловолосого ощупал мальчишку-раба. В глубине глаз вспыхнул алчный огонек. Эльф повернулся к красавчику-лейтенанту, молча кивнул в сторону капитана стражи, мол, реши проблему, а сам преспокойно спустился с лестницы и, вытурив трех наемников из-за стола возле окна, расположился с максимальным комфортом. 
Таверна вновь ожила. Ар’Эстель, тот самый лейтенант беловолосого, со сдержанной вежливостью пригласил капитала охранников присесть за стол возле стойки, который любезно и беспрекословно уступили наемники. Метос вернулся на свое место, а его люди ворча, но не пытаясь продолжить ссору, разошлись по местам. 
Беловолосый глянул в окно, убедился, что никого лишнего не наблюдается, подозвал хозяина и потребовал вина и кальян. 
Остальные эльфы сидели тихо, не шумя и не суетясь. Но угодить им было сложно. И трактирщик, уставший  уже бояться, издерганный и нервный, не чаял дождаться, когда гости наконец уберутся в свои комнаты. Особенно этот, беловолосый, что занял место за столом возле окна. 
Ар’Эстель наконец спровадил стражу, заплатив за их выпивку и вложив в широкую ладонь капитана стражи горсть серебряных монет. Не дело ссориться с городскими властями, особенно если они нарочно ищут повод, чтобы выставить отряд из города.

***

Нарис уже довольно нетрезво покачивался, рискуя завалиться вместе со  стулом назад, однако чудом умудрялся балансировать. Инистый шелк слишком коротко обрезанных для эльфа волос немного растрепался, одна из прядей упала на лоб. Фиолетовые глаза туманно поблескивали в темноте, баюкая безумие. Он сидел, чуть запрокинув голову, окутанный дымом кальяна. Так бывает расслаблен сытый, уверенный в своем превосходстве хищник. Когда разум туманили вино и дурманные травы, он почти забывал о Тиаматис, и она уже не так давила своей силой. Когда-то его считали благословленным богиней, но все оказалось иначе…
Ни эльфы, ни люди не делали попыток заговорить с хозяином каравана. Только Ар’Эстель осмелился подойти. Он положил ладонь на спинку стула, не решаясь присесть без разрешения. 
Нарис поднял на него помутневшие фиолетовые огни глаз.
-Что? – не дожидаясь, пока эльф начнет извиняться, проговорил он. 
-Ар… - лейтенант осекся, ощутив, как изменился взгляд собеседника. – Нарис, - выдавил он с трудом, как будто, произнося его прямое имя, святотатствовал. – Я хотел спросить, как нам следует поступить дальше. Власти не желают терпеть нас тут. Похоже, нас хотят выставить из города, пользуясь любой, самой незначительной возможностью. 
Беловолосый кивнул и глубоко затянулся кальянным дымом.
- Завтра по утру объяви сбор. А сегодня надо побыть тут, надо увести в сторону тех, кто уже четвертый день идет за нами, - он ухмыльнулся, так и не предложив Ар’Эстелю сесть.
-Будут ли еще приказания? – чуть поклонившись, спросил лейтенант.
Нарис поглядел мимо него на мальчишку, который прятался в закутке под лестницей и жевал украденную краюху только что испеченного каравая.
- Нет, иди, - он махнул рукой, а потом мельком посмотрел в окно.
Ночь стала бархатной, иссиня-черной, если бы наемники не создавали столько шума, эльф с удовольствием послушал бы пение сверчка или разговоры местной прислуги и  прохожих. 
Преследователи были близко, очень близко. Он чувствовал их приближение, как ощущал близость битвы. Но, если вовремя сняться с постоя, они успеют не только уйти от погони, хорошо запутав противников, но и выиграть несколько часов, потрепав немного преследователей без потерь. 
Медленно затянувшись, эльф поднял взгляд от кубка, который рассматривал уже несколько минут, и скользнул глазами по присутствующим в зале.   
Казалось, про него все забыли – наемники шумно веселились и гоняли прислугу, эльфы уже насытились и расходились по своим комнатам, прихватив особо понравившихся служанок.
-Нет! Нет! Не надо… господин… пожалуйста… - Нарис повернул голову на прорезавший гул таверны девичий голосок. 
Похоже, что один из его младших лейтенантов облюбовал дочку трактирщика и пытался утащить девицу к себе наверх. Да, она действительно была красавицей. Такие особо ценились в гаремах – рыжеволосая, но без единой веснушки, стройная, хоть и немного грубоватая. На вкус Нариса – слишком неухоженная для женщины. Нарис пожалел о том, что пообещал градоправителю вести себя мирно, но договор есть договор -  из этого города он не станет никого забирать. 
Бедный трактирщик, покрывшись холодным потом, семенил за эльфом, причитая:
- Господин… прошу вас… не надо… она еще девушка, - увещевал он постояльца. 
Тот одной рукой придержал пытавшуюся вырваться девушку, а второй отстегнул кошель и кинул его трактирщику.
-Этого тебе хватит ей на приданое, - хмыкнул он, приобнимая свою жертву. 
Девушка пыталась отодвинуться и убрать руку, обвившую ее талию, но тщетно. Как будто эльф был сделан из стали.
-Отпустите… господин, пожалуйста… - она расплакалась.
Нарис блаженно прикрыл глаза. Да… горе, отчаяние, беспомощность. Он любил это. Богиня питалась чужими страданиями, даруя взамен силу и неуязвимость тому, кто стал проводником ее силы в этот мир. Но договор… Не стоит трогать мирных жителей в Эркарде. Нарис дал слово, поручившись за каждого, кто вошел с ним в город. 
-Моръо, - негромко проговорил он, глядя прямо на обнимавшего девушку лейтенанта.
Тот повернулся. У эльфов был чуткий и избирательный слух. Они могли в шумной компании  подвыпивших людей слышать, как в другом конце зала из бочонка медленно капает эль или как трактирщик шепотом подговаривает кого-то из своих слуг подсыпать снотворного в вино одному из посетителей. 
-Возьми кого-нибудь другого, - проговорил Нарис спокойно и, не дожидаясь ответа, несколько раз глубоко вдохнул дым.
Караван давно не заходил в города. В последнее время его постоянно преследовали. Нарис даже стал подумывать о том, не стоит ли на время осесть на одном из островов близ побережья. 
И хотя грубо сделанные лавки и столы вокруг были совсем не той обстановкой, которая нравилась Нарису, но все же это было лучше, чем пыль и грязь дорог.  Он вновь задумался.
В тумане пьянящего дыма и люди, и эльфы казались лишь призрачными фигурами: тихо беседовавший с младшими лейтинантами Ар’Эстель, трактирщик, тщательно протиравший кубок уже несвежей тряпкой, чтобы подать его кому-то из «остроухих», уже порядком нетрезвый Метос, который спорил со своим заместителем Керзом – заводилой и любителем легкой наживы. В последнее время капитан наемников часто спорил с этим выскочкой, так ловко набившимся ему в помощники. Взгляд Нариса снова вернулся к лестнице, где раб торопливо доедал свой скудный ужин.
А мальчишка ничего, решил эльф. Если бы не крайняя худоба да мешковатые обноски, которые были на него нацеплены, можно было бы даже назвать его красивым. Правильные, точеные черты лица, как будто вышедшие из-под руки мастера-скульптора. Интересно, какого же цвета у него волосы? Наверняка не такие серо-коричневые. Мальчишка вскинул на него  глаза, но лишь на миг. Эльфы вызывали в нем любопытство, но не этот беловолосый. Цепкий, колючий взгляд пронизывал парнишку до самых кишок. 
Нарис потянулся за кувшином, но тот выскользнул из его пальцев и рухнул вниз к ногам, разлетевшись на кучу черепков. Красное, словно кровь, вино расплескалось по полу, и тонкие струйки поползли к сапогам. Беловолосый эльф встал, нетвердой походкой подошел к трактирной стойке и стукнул обтянутым кожаной перчаткой кулаком по шероховатой поверхности.
- Самого лучшего вина, хозяин! И поскорее! – отвернувшись, Нарис пошел на свое место, мимолетным взглядом еще раз оценив сидевшего в тени лестницы раба. Все же тот был достаточно красив, чтобы заинтересовать его… 
Решив, что наслаждаться этим человечком надо на трезвую голову, он поднялся и вышел освежиться во двор.

*** 

Снаружи было спокойно, и голоса, доносившиеся из таверны, казались далеким равномерным шумом. Бархатное темное небо, такое же высокое, как в его родных местах, смотрело на  Нариса глазами-звездами. Он постоял, прислушиваясь к окружающему миру. Эльфы как никто другой умели  наслаждаться совершенством природы, как никто видели и ценили  его. 
Нарис постоял, впитывая в себя окружавшее его спокойствие, и только потом вернулся в таверну. За сегодняшнюю ночь можно было не волноваться – погоня еще довольно далеко. Погоня далеко, но горе тому, кто поднимется позже своего Лорда утром, когда настанет время уходить. 
Нарис все еще нетвердо держался на ногах, но хмель улетучился, возвращая разуму остроту и ясность закаленной стали. Бросив прощальный взгляд на звезды, он шагнул в освещенный проем, окунаясь в дымную, шумную, суетливую атмосферу таверны. 
Возле стола Нариса копошился раб, собирая с пола черепки разбитого эльфом кувшина. Некоторое время хозяин каравана наблюдал за ним, отметив, что сквозь прорехи в одежде выглядывают голые плечи и спина, покрытая уже подживающими рубцами и синяками. Глаза Нариса наполнялись фиолетовым пламенем, по мере того как он разглядывал мальчишку. 
Юноша уже успел убрать черепки с пола и замывал липкое пятно от вина, старательно не замечая вернувшегося эльфа, а про себя прося Артемис, к которой частенько обращал молитвы, чтобы та уберегла его от внимания этого беловолосого. 
Нарис сел на место, еще раз оглядел раба и подозвал хозяина, приподняв два пальца. Хозяин отвлекся от полировки деревянной, грубо вытесанной стойки и поспешил к гостю, неся поднос с заказом. Мервик лично протер стол и подал вино богатому гостю. Поставив перед ним новый кувшин и заменив кубок, а так же выставив на стол тарелки с пряным копченым мясом и сыром, он собрал пустую посуду. 
-Что господину угодно? – трактирщик поклонился. Отчего-то ему хотелось кланяться этому беловолосому,  с его прямой осанкой, надменным разлетом бровей, словно перед каким-нибудь маркизом или графом. В титулах трактирщик разбирался плохо, но зато хорошо разбирался в людях… Ну или эльфах и прочей нечисти, которая частенько в последний год захаживала в его заведение. 
-Вина. И кого-нибудь в номер, - деловито приказал Нарис. 
-Брюнетку, блондинку, рыженькую? - поспешно уточнил Мервик, угодливо кланяясь и надеясь, что эльф не успел присмотреть себе ни одну из его дочерей. 
Нарис потянулся, а потом,  неожиданно наклонившись, схватил за волосы ковырявшегося у него под ногами раба, заставив его поднять голову. Осмотрев испуганное и жмурящееся от боли лицо: прямой, четко обрисованный нос, высокие скулы, лоб с подживающей царапиной – следом хозяйской «науки» за разбитую миску, эльф разжал пальцы и заключил: 
- Этот подойдет.
Ответ беловолосого вогнал трактирщика в ступор. Мервик даже услужливо перекинутое через руку полотенце опустил. Ну где это видано, чтобы в приличном трактире просили мальчиков на ночь?! Нет, странные, очень странные посетители нынче у них остановились. 
Получив некоторую  свободу, мальчишка принялся тереть макушку, еще больше ероша грязные непослушные волосы и думая, куда бы поскорее скрыться, пока его и в самом деле не заставили прислуживать беловолосому.
-Ру… Румил?.. Мой господин, но этот раб строптивый!.. - хозяин в отчаянье всплеснул руками и сделал скорбное лицо. 
Юноша отполз из-под ног, подхватил тряпку и поспешно удрал на кухню, растолкав толпившихся у стойки наемников. 
Нарис просто молча смотрел на Мервика, давая понять, что такие тонкости, как желания или нежелания раба, его не интересует. 
- Господин! – в голос хозяина закралась дрожь. - Это непослушный раб. Он не понравится господину. 
-Вино и этого щенка в мой номер, - эльф поднялся, мельком глянув на трактирщика, и направился к лестнице. По ступенькам зазвучали его четкие неторопливые шаги.
Остановившись на верху лестницы, Нарис подозвал Ар’Эстеля. 
- Сбор назначить до рассвета, - коротко уточнил он. 
Нарис занимал самый лучший номер в гостинице. Двуспальная кровать с резной спинкой, стол, который служанки заботливо застелили льняной скатертью, пара стульев, несколько потрепанных волчьих шкур и пестрый тканый ковер на стене – вот и все богатство. И, в отличие от многих других комнат, от стены до стены тут можно было сделать целых десять шагов.   
Хозяйка уже застелила гостю свежее белье. Окна были распахнуты, по комнате гулял приятный ветерок. 
Оглядев номер, эльф скривился. Удобства вроде уборной и ванны отсутствовали, судя по всему, гостям предлагалось пользоваться общей купальней внизу. Врожденная чистоплотность пересилила недовольство, и Нарис, подхватив сумку со сменной одеждой, отправился в купальню. 
* * * 

Через некоторое время Румил, вымытый и одетый в рубаху и штаны из хозяйских запасов, подошел к запертой двери номера, снятого беловолосым. На подносе, который вручил ему хозяин, стоял кувшин с вином и медный кубок, самый лучший, что нашелся на кухне. Перед дверью раб остановился и с тоской оглянулся назад, в конец коридора, где стоял мрачный трактирщик. Вздохнув, постучался.   
Ответа не последовало. Эльфа в номере не было. Румил облегченно выдохнул и, повозившись с ключом, который дал ему хозяином гостиницы, осторожно толкнул дверь и вошел. Поставив кувшин на стол, он сел поблизости и замер, вслушиваясь ожидая шагов, но слышался только приглушенный, совсем далекий шум зала, где все еще гуляли наемники. 
Беловолосый все не шел, и напряжение Румила постепенно улеглось. Взгляд двинулся по комнате, а потом вернулся к кувшину. Запах был таким приятным… Рассудив, что он заслужил небольшое вознаграждение, и убедившись, что в коридоре по-прежнему не слышно ничьих шагов, Румил наклонил кувшин и отпил несколько глотков, пытаясь распробовать незнакомый напиток. Не все же шиковать этому эльфу! Жить в таком номере! Спать в мягкой постели со свежим накрахмаленным бельем! Почему некоторым все, а другим ничего?.. Даже приобретенная за время житья при трактире осторожность не остановила его. Поддавшись порыву, мальчишка отпил еще пару глотков; почувствовав, как пряное, чуть сладковатое вино растекается по языку и приятно обжигает горло, он прикрыл глаза, наслаждаясь. 
Дверь открылась беззвучно. По губам возникшего в дверном проеме эльфа расползалась недобрая улыбка. Охота началась. Нарис шагнул в комнату и остановился, разглядывая отмытого мальчишку. Да, он не ошибся. Раб действительно худой, но складный. Было в его внешности нечто сродни красоте эльфов. Такое нечасто встречается среди смертных - эльфы редко ищут себе спутников среди людей. 
Тьма внутри эльфа всколыхнулась, потянулась, налилась желанием исковеркать, изломать еще такое юное и нежное тело. Нарис сдвинул брови, усилием воли заставляя богиню замолчать. Вино притупляло ее влияние, давая Нарису возможность ощутить некое подобие свободы, но не до конца. 
Румил открыл глаза и, увидев перед собой эльфа, чуть не выронил кувшин.
- Твое вино, господин… - голос невольно дрогнул, как хвост виноватого щенка. 
Нарис ухмыльнулся. Сквозь распахнутую рубаху из тончайшей шерсти проглядывала бледная кожа. Такой кожи не могло быть у эльфов Южного материка. Впрочем, Румил ничего этого не знал. Он во все глаза уставился на беловолосого, со страхом гадая, что же эльф сейчас с ним сотворит. Тот неторопливо надвигался прямо на него, и казалось, будто живая тьма клубится за спиной Нариса.   
-Так-так, пьешь вино, которое предназначалось мне… Каков наглец, - эльф медленно приближался к жертве, губы кривились в ухмылке, дополнявшей и без того зловещее впечатление. Румилу показалось, что в комнате потемнело. 
Раб сполз со стула, в испуге пятясь к окну. Он отступал от беловолосого, не смея оглянуться. 
-Я… хотел попробовать… вдруг кислое, - сбивчиво объяснил мальчишка, глядя на Нариса расширившимися глазами цвета неба в ясную погоду. 
-Понравилось вино? – участливо осведомился Нарис, тесня его к углу комнаты. 
- Да. Хорошее вино, господин. Попробуйте сами, – быстрый взгляд через плечо - он почти загнан в угол. – Я пойду, не смею мешать… 
Румил резво шмыгнул прочь, юркнув вбок, мимо эльфа. 
- Я тебя не отпускал, - Нарис молниеносно перехватил его за волосы и резко дернул на себя, опрокидывая на пол.
Румил охнул и, беспомощно взмахнув руками, рухнул назад. Удар вышиб из груди весь воздух, он не успел сгруппироваться и грянулся о пол всей спиной. 
- Куда собрался, мальчик? Тебя сюда не для того прислали, - эльф возвышался над ним, разглядывая своими темно-фиалковыми миндалевидными глазами. 
-Ах…с-с-с… - Румил зажмурился, лицо скривилось. – Бо-ольно! 
Эльф молча разглядывал раба, не давая тьме внутри решить за себя. Этот раб - его, Нариса, ночное развлечение, а никак не добыча богини. И пусть она беснуется, если хочет. Ему нечего терять. 
Но зачастую опьянения и дурмана не хватало, и беловолосый был вынужден подчиняться воле богини. И в такие ночи его развлечения заканчивались кровью и муками. Тело раба к утру бывало так покалечено, что перепуганному хозяину очередной таверны оставалось только прекратить страдания несчастного. Но сейчас был не тот случай – Нарис достаточно напился, да и дурман застил разум. Нет, с этим рабом он будет использовать метод кнута и пряника, пока не вышколит юнца, не сделает этого упрямца ласковым и податливым по его же, мальчишки, доброй воле. И для начала он покажет, кто тут хозяин. 
- Поднимайся, пока я не разозлился, - спокойно и твердо приказал эльф, но это спокойствие хлестнуло ударом бича по обнаженной спине. 
Выполнить требование беловолосого оказалось нелегко. Отбитая спина занемела. Румил со стоном сел и упрямо закусил губу, чтобы не заскулить. Потом все же поднялся, постаравшись оказаться хотя бы в паре шагов от эльфа . Он лихорадочно соображал, как бы убраться отсюда поскорее. В дверь или через окно – неважно. И будь что будет, потом. Но сейчас прочь отсюда…
- Подойди ко мне, - ровно приказал эльф. Таким спокойным кажется омут перед тем, как принять свою жертву в прохладные объятия.
Он прекрасно понимал, что испытывает мальчишка. Строптивый. Сопротивление придавало ночным утехам пряный привкус. Наверно, мальчишка недавно стал рабом – как правило, ему подобные забиты настолько, что, даже протестуя, лишь скулят и делают то, что им приказывают. 

Румил смерил эльфа взглядом. Напряжение и страх висели между ними, как полупрозрачный занавес.
- Да, господин, – раб постарался придать голосу больше покорности, а потом дернулся прочь, к ближайшему выходу отсюда – окну. Сердце грохотало в груди, он понимал, что это последний шанс, и вложил в рывок всю стремительность. Окно казалось таким близким... Вот сейчас… сейчас… Но, неожиданно мальчишку  припечатало к подоконнику. Эльф ждал этого броска и, заранее предчувствуя увлекательную охоту, дал жертве возможность совершить отчаянный рывок. Румил не мог вздохнуть и ничего не видел, вдавленный в подоконник сильным телом эльфа. Нарис нащупал руку мальчишки и заломил ее, приподнявшись, и в этой хватке Румилу оставалось только трепыхаться пойманной птицей. Все его чувства, весь его небольшой опыт говорил, что эльф смертельно опасен, и дело было даже не в прихотях беловолосого, а скорее в темном облаке силы, что его окружала. 
-Не надо. Пусти меня, я не хочу. Пусти, пожалуйста! – заныл мальчишка, но эльф не слушал его и не посчитал нужным ответить. Придерживая за руку и забрав в кулак горсть волос, Нарис почти волоком потащил его к постели. Неожиданно Румил почувствовал дурноту и обмяк, перестав сопротивляться. Видение или воспоминание о чем-то похожем – гадком и отвратительном - внезапно всплыло в памяти… Эта перемена не ускользнула от внимания Нариса. Он воспользовался паузой, забросил мальчишку на плечо, придерживая ноги, чтобы тот не вздумал брыкаться.
-Не делай вид, что тебе плохо, - ухмыльнулся он. 
В два шага преодолев расстояние до кровати, эльф кинул его навзничь. 
Румил задохнулся от боли, но все же отполз подальше, не спуская глаз с безумного эльфа. Побледневшее почти до синевы лицо и зеркальный блеск глаз показывали, что раб вполне мог в любой момент лишиться чувств. В таком состоянии с этим рабом вряд ли можно было по-настоящему повеселиться, мрачно отметил Нарис. Нет уж, это не входило в его планы. 
Румил сглотнул подступившую желчь.
- Ненавижу эльфов. Меня от них тошнит, -  и он чуть сжался и замер, ожидая удара. 
- Сегодня тебе придется полюбить как минимум одного, - ухмыльнулся беловолосый, с радостью понимая, что его добыча еще может побарахтаться. - Раздевайся. 
- Не собираюсь, - буркнул Румил, пытаясь тянуть время. Он отчаянно храбрился, но при мысли о том, что с ним сделают, его бросало в  холод. Как на зло пришедшая на ум колкость тут же сорвалась с языка:
- Ты не в моем вкусе. Слишком ... мужчина.   
Нарис ударил, будто отмахнулся от насекомого. Щека тут же расцвела алым. Голова мотнулась от удара, Румил прижал ладонь к щеке и  зло посмотрел на эльфа. 
Нарис ухмыльнулся еще шире. Он любил укрощать упрямых зверенышей, вроде этого. Из таких норовистых со временем получался отличный товар. Схватив Румила за штаны, он рванул одежду долой. Нарис не любил повторять дважды. И лучше бы этому мальчишке послушать его с первого раза. Однако раб не стал хвататься за штаны, а вместо этого резко лягнул эльфа в живот и, помогая себе руками, скатился с противоположного края кровати.
Удар пришелся на твердый пресс. Беловолосый лишь слегка покачнулся. Нарис бросился к мальчишке. Теперь он непременно желал получить его, как охотник желает настигнуть свою жертву. 
- Отстань от меня! - оказавшись с другой стороны кровати, Румил юркнул под нее. Только что он готов был упасть в обморок, но злость и пощечина привели мальчишку в себя. Кровать казалась Румилу единственным надежным убежищем в комнате. Расчет был верный: ни один взрослый не смог бы туда протиснуться, а поднять эту махину одному не под силу. Раззадоренный Нарис обошел кровать. 
- Вылезай, - коротко приказал он.
Румил молча заполз поглубже, сохраняя безопасную дистанцию между собой и беловолосым. Неожиданно эльф наклонился и одним мощным рывком опрокинул кровать, поставив ее на жалобно заскрипевшую резную боковину. 
- Оставь меня в покое! – Румил смотрел на своего мучителя с ужасом. Он и не представлял себе, что подобное возможно.  – Отвяжись! 
- Смирись, - Нарис небрежным рывком расшнуровал на себе рубаху. Присев рядом с рабом, он схватил его за волосы, а другой рукой дернул завязки на его штанах. 
-Нет! Не делай этого! - юноша уперся спиной в стену и стал ловить хозяйничающие на его теле руки, уже почти умоляя. - Не надо, пожалуйста... 
В ответ беловолосый лишь хмыкнул, стягивая затрещавшие ветхие штаны. Ловко перехватив его за руку и бедро, он перевернул мальчишку, укладывая на живот. Румил уперся руками в пол, не собираясь сдаваться, и даже попытался снова лягнуть эльфа. 
Нарис не обратил внимания на удар и, воспользовавшись неустойчивым положением раба, дернул за вторую ногу, впечатав его в пол. Потом подмял, наваливаясь сверху, склонился к уху: «Да... сопротивляйся! Сопротивляйся мне!» 
-Нет! - Румил забился из последних сил, стараясь выползти из-под эльфа. - Не трогай меня! Не трогай! Не смей меня трогать! 
Нарис тяжело дышал от накатившей удушливой страсти и старался зафиксировать его на полу. Сломив сопротивление юноши, он рванул штаны и придавил раба собственным весом… 
Что произошло потом, Румил почти не помнил. Его разум помутился от боли и отвращения. Просьбы о снисхождении застревали в горле, мешая дышать. Голова внезапно стала очень легкой, и сознание покинуло его, оставив на расправу беловолосому лишь тело.
Неожиданные вспышки непрошеных воспоминаний проникли в его спасительное забвение, подменяя ту боль и ужас, которые испытывало его тело в тот миг... 
«…Румил погрузился в яркий день, где не было места страху. Серебро ленивой речки приятно холодило кожу, а белый песок отмели обещал не менее приятную негу. Воздух здесь был гораздо прохладнее, чем в каменных пыльных комнатах дворца, откуда он удрал час назад.   
Выбравшись на берег, он повалился на песок и замер, ощущая сонливость. Однако не довелось. Конь, щипавший неподалеку траву, поднял голову и, повернувшись к роще, заржал. Ему ответил еще один. Вскоре показался и сам всадник. Губы шевелятся, он говорит что-то… Слов не было.   
Румил так и не понял, когда и почему успел оказаться снова в воде. Приезжий был зол и крайне жесток. Вода бурлила вокруг, руки бессильно искали опоры. Наставник удерживал его в воде, железные пальцы вцепились в волосы. Крики о помощи бесполезно расходовали воздух, которого не хватало все больше и больше. Прохлада не радовала, а река теперь убивала»... Румил не понимал, от чего он задыхается и кричит – от того ли насилия, которое творил с ним беловолосый эльф, или же от того, во что превратилось его блаженное воспоминание… Но перед внутренним взором все еще стояло лицо взбешенного наставника…
Рука противника разжалась, его, словно снулую рыбу, поволокли на берег и бросили на мелководье… 
Он безвольно плыл по потоку воспоминаний и ощущений. Постепенно боль и неудобство сменилось какой-то странной истомой, которая переросла в томление, а затем в негу. Стало легко и не больно. Мальчишка напрягся, а потом забился в конвульсиях, но это были конвульсии удовольствия… Сколько прошло времени?.. Пустота подкралась на смену сытой неге. А потом он вынырнул из сна, чтобы понять, что ощущал это на самом деле. Более того, все уже кончилось... 
Горло сдавило, слезы потрясения потекли по щекам, накатило ощущение полной беспомощности. Румил не верил, что с ним могло произойти нечто подобное. Этот проклятый эльф надругался над ним… Он обошелся с ним хуже, чем с вещью… Никогда прежде Румил не чувствовал себя таким грязным… Он с ненавистью скосил глаза на возлежавшего рядом мучителя. 
Удовлетворив свою страсть, Нарис рассматривал мальчишку, раздумывая, что будет делать с ним дальше. Да, раб то, что нужно… И даже богиня не помешает беловолосому дрессировать этого раба, как ему вздумается. Почти все время, что беловолосый наслаждался юным телом, мальчишка пребывал без сознания и только недавно пришел в себя. Жаль… Но он еще успеет приучить мальчишку и подчинить, заставит реагировать на малейшие желания хозяина. Румил не шевелился. Боль физическая не могла пересилить боль душевную, удушающим туманом сковавшую грудь. Знание жгло раскаленной кочергой, вызывая молчаливые слезы бессилия. Он привык к побоям и знал, что является для своих хозяев лишь разумной скотиной. Но никто до сего дня не унижал Румила настолько сильно и настолько ощутимо. Никакие побои не могли заставить Румила признать себя рабом. А теперь… Как будто кто-то вытер грязные ноги о его душу. Отвращение и жалость к себе разрывали Румила на части. Мальчишка свернулся калачиком, показав эльфу спину, покрытую множеством подживающих рубцов от последней порки, под лопаткой виднелся страшный наливающийся синяк от сегодняшнего падения. Это не укрылось от взгляда эльфа. Он нахмурился. У подобных рабов кожа должна быть гладкой и чистой – без всяких ссадин и ран. Ну да ничего… Нарис провел вокруг синяка кончиками пальцев… Заживет.
-До меня тебя никто не трогал, - эльф высказал вслух ту мысль, что вертелась в голове. – Я первый.
- Не трогал бы и ты... - в голосе были слезы, пришлось откашляться, чтобы вернуть ему твердость. - Оставь меня в покое… - мальчишка даже задохнулся, не зная, как похуже назвать своего мучителя. Румил снова закусил губу, пересиливая слезы.
От тела мальчишки исходило тепло, которое баюкало уставшего эльфа, да и выпитое вино наконец-то дало о себе знать в полной мере. 
"Боль скоро утихнет, - уговаривал себя раб. - Сейчас я встану и уйду вниз. Там на сеновале пережду ночь. А утром удеру. Как-нибудь… как угодно… Не хочу, чтобы такое повторялось. Уведу лошадь и уеду, куда глаза глядят…"   
Он отодвинулся и, нашарив, подтянул к себе штаны, стараясь не смотреть на беловолосого. Нарис поднялся и вернул кровать на место. 
-Я не разрешал тебе одеваться, - мимоходом бросил он. Без лишних рассуждений Нарис отнял у раба штаны и отбросил их в дальний угол комнаты, а потом толкнул раба на постель. – Забирайся.
-Не буду… - Румил поднялся на ноги. - Ничего для тебя делать не буду... Можешь убить меня, но я не буду лежать с тобой рядом! 
-Тогда я тебя привяжу, - спокойно пообещал Нарис, заставляя Румила вытянуться на кровати, попросту дернув за ноги. 
-Лучше убей, - раб смотрел упрямо. - Я буду мешать тебе спать! 
Нарис пожал плечами. 
-Тогда я тебя изобью, возможно, даже что-то сломаю. Устраивает? - беловолосый скинул расшнурованную рубаху с плеч. 
-Ненавижу тебя! - губы кривились, он отвернулся от насильника, потревожив больную спину и зашипев от боли. -  Ненавижу... 
Но остаться калекой Румил не желал, а потому затих, уткнувшись в подушку. Нарис лег рядом, обнял, прикасаясь прохладной кожей к разгоряченной спине юноши. Раб вздрогнул и попытался отодвинуться.   
- Не трогай меня… – в голосе юноши было тихое отчаяние. Румил напряженно застыл, ожидая взрыва или нового насилия. Он не верил в невинность объятий беловолосого. Но эльф любил комфорт, и иметь подле себя такое уютное и теплое, пусть и напряженное тело было приятно. Усталость не отпускала его из своих цепких сетей, и Нарис зевнул. Через пару минут он провалился в черноту сна. Мерное дыхание эльфа чуть щекотало шею замершего Румила.   
Попытка выползти из объятий не увенчалась успехом. Едва раб двинулся, как расслабленные мышцы лежавшей сверху руки снова обрели твердость, прижимая к кровати. Пришлось замереть. Решив попробовать чуть позже, Румил полежал еще немного и не заметил, как его сморил сон.

Хе-хе, да-да. Темные - они такие. Нариса мы нежно любим.

Скоро. Завтра поставлю вторую главу.

Las., нет не похож. Этот товарищ человек, а Нарис - эльф. У них несколько разнятся строение лица и костей.

Kira, а кто больше тебе нравится и почему?

Глава 3. Воссоединение.

Солнце едва позолотило горизонт, когда Ар`Эстель, согласно вчерашним распоряжениям, разбудил своего Лорда. Отряд должен был продолжить путь с рассветом, чтобы успеть нагнать ушедший вперед караван. Разбитая и заброшенная дорога идущая от разрушенной Цитадели извивалась пьяной змеей, прекращая петлять лишь перед Паретом. В давние времена, когда эльфы двух материков вели кровавые войны, отстаивая правоту своих божеств, эту дорогу строили не ради торговли, а ради быстрого сообщения между замками. Нынче от крепостей мало что осталось, лишь остовы и поросшие плющом руины напоминали об эпохе Раздора. Парет, Каргорд, Мураст – были одними из немногих уцелевших фортов, перешедших под власть людей. Пришедшие на смену эльфам человеческие властители переиначили карты земных владений, сменили названия и гербы и занялись более мирными делами. Разумеется, без войн не обходилось, но в большинстве своем, здесь не желали повторения войны Богинь. Нынешний Парет был пограничным городом между владениями герцога, вольными баронствами и землями горных кланов. Благодаря особому статусу, все находившиеся под защитой городских стен были неприкосновенны.
Нарис держался в стороне, наблюдая за процессом сбора и подгоняя лейтенантов язвительными замечаниями.
Возразить или огрызнуться никто не смел. Колкие насмешливые слова были гораздо безобиднее молчания беловолосого. Хорошее настроение не часто посещало их повелителя, а значит его «командные нежности» можно было потерпеть. Наемники помалкивали, хотя для новичков было в диковинку слушать вежливые гадости в свой адрес. Метос успел предупредить их, но слышать и видеть, то, как твоих товарищей методично разбирают на несимпатичные «потроха», было непросто.
Причина отличного расположения духа Нариса сидела позади эльфа. Хмурый мальчишка был не рад раннему подъему, отсутствию завтрака, хорошему настроению эльфа и всем неудобствам походной жизни в целом.
- Не желает ли мой Лорд передать раба кому-то из наемников? – постоянно державшийся поблизости Ар`Эстель брезгливо осмотрел мальчишку. – Грязное животное может помешать в дороге.
Нарис перевел насмешливый взгляд на лейтенанта.
- Нет. Но если ты настаиваешь, могу предложить тебе его вымыть.
Тяжелый вздох и недовольная мина Ар`Эстеля в обычное время могли испортить беловолосому настроение, но сейчас только повеселили. Мальчишка сам был бы рад очутиться подальше от Нариса и, стараясь устроиться так, чтобы меньше соприкасаться со своим похитителем, ерзал на крупе лошади.
Эльф обернулся и встретился взглядом со своей игрушкой. Этот же недоверчивый взгляд приветствовал его сегодня утром, когда пришедший в себя раб обнаружил, что проспал всю ночь под одним плащом в обнимку со своим мучителем. Помятый, недовольный, растрепанный юноша был похож на выпавшего из гнезда птенца. Но при этом всеми силами пытался сохранить достоинство. Расчесавшись пятерней, раб заявил, что собирается умыться. Нарис сам отконвоировал чистюлю к роднику и смотрел, как тот, несмотря на холод, плещется в источнике. Наблюдая за ним, Нарис заново оценил свое приобретение. Хорошо сложенный, здоровый, хотя и худой, раб-полукровка был не так прост. Красивая женщина могла привлечь внимание эльфов - воинов Артемис, вряд ли кто-то из них польстился бы на рабыню. Ребенок, возможно,  стал нежеланным сюрпризом, и от мальчика избавились, сплавив его работорговцам. Однако в поведении новой игрушки было нечто, говорившее и о более интересном ходе событий.
Теперь же мальчишка сидел на коне прямо, как умелый наездник. Последствия ночи в трактире, вчерашняя скачка, попытка побега и ночевка на земле оставили свой след. Но, раб не жаловался, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее и помалкивая.
Нарис ухмыльнулся, вновь отметив сердитое выражение глаз мальчишки.
- Неудобно? Может, сядешь передо мной? – его смеющийся взгляд, скользнув по лицу, Румила, встретился с неодобрительным взглядом лейтенанта.
Эльф, спохватившись, почтительно поклонился Князю.
- Отряд готов к выезду.
- Надо же... – Нарис обвел взглядом место стоянки, оценивая готовность. – Выдвигаемся. Фейл и его пятерка в авангарде, Метос с его отрядом в арьергарде...
-Да, мой Лорд, - Ар’Эстель поспешил донести его приказ до лейтенантов.
Отряд тронулся, бодрым аллюром преодолевая светлый подлесок, чтобы поскорее оказаться на тракте. Шестеро эльфов отделились от общей группы, привычно обгоняя основную массу и вырываясь вперед. Темные ветви расчерчивали небо на неравные цветные полосы, словно неведомый мастер, составляющий витраж из осколков стекла. То тут, то там алеющие облака составляли диковинные розетки. А блеклая, но не исчезнувшая луна призраком скользила следом, не желая прощаться с путниками. Несмотря на раннее утро на дороге виднелись свежие следы копыт. Всадник проскакал здесь больше двух часов назад в сторону побережья. Возможно, это курьер спешил довезти свое сообщение.
Нарис глянул через плечо на раба. Притихший мальчишка цеплялся за него, стараясь удержаться на лошади. Взгляд эльфа он проигнорировал. Закушенная губа и сосредоточенный вид плохо маскировали недовольство и испытываемый дискомфорт. Нарис хмыкнул и чуть сжал бока своего коня, Naahmor  перешел на рысь.
Герцог Къяре потратил немало золота, чтобы объединить под своей рукой здешних баронов. Междоусобная война  обходилась недешево, а полученной  добычей Къяре всегда щедро делился с союзниками. Исчерпав свои ресурсы, герцог приостановил движение на север и занялся укреплением своей власти в нынешних границах. Если караван не будет медлить, то через пять дней достигнет границы владений Къяре. А значит, окажется вне досягаемости герцога. Знакомые дельцы в Мильгварте заберут товар, и переправят рабов на Северный континент. Наемники получат свои деньги, а «караван плача» просто исчезнет на несколько лет в неизвестном направлении.  К тому времени, когда Белый Волк снова отправится за добычей, шумиха уляжется, а Къяре будет либо стар, либо мертв. Наследники, как обычно, раздробят наследные земли или устроят войну за право обладать куском пожирнее, и все пойдет по старому.
За спиной снова завозился раб, пытаясь найти более удобное положение. Эльф покосился на него, хмыкнул, но промолчал, наблюдая за тем как разворачивает свое полотно рассвет.

***

Через три часа отряд остановился, ожидая возвращения разведчиков. Просека впереди давала отличный обзор холмистой местности. Дальше дорога ползла вверх, взбиралась на холм, и спускалась вниз к широкой реке. Лес загадочно и безмятежно шелестел листвой высоких крон, баюкая их в ладонях ветра. Нарис поднял голову, чуть щурясь от солнца. Фронт облачного воинства, двигался за ними, пытаясь обогнать резвых всадников. Солнце то пропадало в сером брюхе наползавшего облака, то, пронзая сероватую поверхность яркими лучами, являлось вновь, торжествуя над мрачным противником. Нарис мысленно порадовался упорству светила. Тучи нескоро победят в этом споре, а если повезет, то начавшийся дождь застанет их уже на ночном привале.
В прежние времена форта Карима не было на карте, а удобный брод через  мелкую в этом месте реку Кэсталь использовали лишь местные жители. Новая дорога превратила маленькую деревню Холмовье в форт, а через реку был налажен надежный мост, на котором могли свободно разъехаться две телеги. Форт обозначал конец владений герцога, а значит являлся последней преградой на пути отряда.
Нарис разглядывал карту, мысленно прикидывая будущий маршрут. Следующий ход противника был совершенно очевиден. Переправа была самым удобным местом, где можно было прижать эльфов. Отряд наемников, подгоняющий сзади, хорошо вооруженная стража возле моста, и у Белого Волка не останется ни единого шанса.
Разведчик принес неутешительные вести.
- В получасе пути отсюда укрепленный, почти достроенный форт и переправа. Вооруженной охраны - около двадцати человек, но, похоже, поблизости есть еще один отряд, – Фейл разглядывал землю под ногами, старательно избегая глядеть на Князя. Кроме разницы в происхождении и предписанного этикетом поведения, существовала еще одна причина, по которой большинство эльфов избегали смотреть в глаза отмеченного богиней. Сиреневая бездна словно высасывала силу и волю, проникая в мозг, и расползаясь по телу, как отрава ядовитых пауков. – Едва ли мы сможем миновать их без боя.
Нарис хмуро кивнул, принимая доклад и отпуская подчиненного. Оставшись в одиночестве, он развернул коня, оценивая свой отряд. Один эльф стоил двоих-троих человек, а наемники могли принять на себя основной удар.
- Боя не будет, – Белый Волк говорил тихо, но Ар`Эстель, находившийся рядом, ожидал его решения. – Съезжаем с дороги и двигаемся через холмы. Порядок прежний.
Шестерка авангарда первой свернула на просеку, а за ними последовали остальные. Мальчишка снова вцепился в Нариса, бурча что-то нелицеприятное в адрес неугомонных эльфов.
Просека вскоре окончилась. На вырубленном участке виднелась хижина лесорубов, которые поставляли бревна строящемуся форту. Отряд миновал ее и двинулся по лесу. Клодийские жеребцы - точеные, статные дети лугов, чувствовали себя неуютно среди деревьев. Передовые старательно выбирали путь, по которому сможет проехать всадник, ведь захромавшая лошадь могла замедлить отряд.
Через час всем пришлось спешиться, чтобы миновать широкий овраг, по дну которого струился один из многочисленных притоков Кэсталь. Начавшийся затем подъем еще больше сбавил скорость продвижения. Единственным, кто ехал верхом, был раб. Босой мальчишка не выдержал бы тот темп, в котором двигались остальные, и беловолосый оставил его в седле. Сам же Князь, как и все остальные, шел пешком, ведя под уздцы своего коня.
Нарис снова сверился с картой, определяя местоположение отряда. Через пару верст река преградит им путь, но, если взять южнее, то можно обойтись без переправы. Перевалив через холмы и миновав развалины Расура, они смогут проселочными дорогами выбраться на старый тракт.

* * *

Привал на отдых Нарис объявил после полудня, когда отряд миновал первую из обозначенных на карте деревень, выбрав продуваемое место на холме, откуда можно было видеть все окрестности. Несмотря на облачность, день был теплый, если не сказать, жаркий. Движение по пересеченной местности заставило вспотеть даже эльфов в их кожаных доспехах, а часть отряда, состоящая из наемников, практически выбилась из сил.
Измученные несколькими неделями «игры в прятки» с охотниками за головами, люди повалились на землю, едва услышав распоряжение о привале.
-Метос, - имя капитана наемников в устах Ар`Эстеля прозвучало как-то по-особенному. Не дожидаясь, пока тот ответит, эльф направился в сторону, подальше от людей. Мужчина без возражений пошел следом. Его не многословие ценилось эльфами на вес золота, и было по душе хозяину каравана.
-Какие-то указания? – он окинул поляну взглядом, а потом посмотрел прямо на эльфа.
- Назначь дежурных. Отряди кого-нибудь за водой, - распорядился лейтенант. – Пусть твои люди слишком не расслабляются. Размести их ближе к переправе.
Метос кивнул. Приказы лейтенанта Ар’Эстеля, как и приказы Белого Волка не подлежали обсуждению.
Разумеется, если отряд подвергнется нападению, первыми примут на себя удар наемники. Это даст время эльфам сгруппироваться для обороны и ответной атаки. Отработанная тактика всегда приводила к успеху, а наемники отрабатывали каждую медяшку своего жалования кровью. И дело было даже не в том, что для темных люди были всего лишь «мясом». Наемники всегда продавали свои жизни нанимателям, но мало кто был так щедр к выжившим, как эльфы. Богиня войны покровительствовала только самым сильным и беловолосый придерживался того же правила в расчетах с теми, кого брал на службу.
Метос вернулся к своим и погнал за водой молодых парней, пришедших к нему в отряд в Илирисе. Вылазка за рабами сильно потрепала ряды наемников и, с согласия Нариса, он набрал полтора десятка молодых рекрутов. Один из них – весьма неплохой мечник, напоминал Метосу его самого в молодости, когда желание быть лучшим и первым столкнуло его с верной дороги. Если бы в тогда ему хватило ума прислушаться к словам своего капитана, и не лезть в политику, возможно, сейчас он доживал бы свой век капитаном стражи у барона Альрика из Ферса.
Распределив обязанности, Метос присел рядом с побратимом, откуда принимая из его рук флягу. Прихваченные из трактира лепешки и копченая свинина гораздо лучше шли под эль.
Ар`Эстель, тем временем, занялся распределением еды между своими. Эльфы сидели, как всегда, особняком, не спеша расслабляться. Их кони, предоставленные сами себе, свободно бродили вокруг, объедая траву.
Нарис спешился одним из последних. Раб хмуро следил за ним.
- Ну что, помочь? Силенок на землю ступить не хватает? – издевательски поинтересовался он. Мрак поднял голову, почувствовав настроение хозяина, фыркнул, и словно участвуя в шутке, поддал задом.
Ноги Румила задеревенели. Пальцы еще слушались, а вот все, пониже спины, кажется, срослось с лошадиными боками. Одежда, которую ему дал прежний хозяин, была льняной, колкой, жесткой, ни разу не стиранной, и совсем не годилась для верховых путешествий. Там, где ноги и ягодицы соприкасались с лошадиным крупом и боками, кожа была сильно стерта. Эльф не позволил ему пойти пешком, а признаться в том, что у него возникли проблемы, Румил не захотел и теперь пожинал плоды своей гордости.
- Мне и тут хорошо, – пальцы судорожно вцепились в луку седла. – Чем дальше от тебя, тем лучше.
Нарис неодобрительно покачал головой и без предупреждения сдернул его с коня. Румил не сумел удержаться и рухнул в бок.
- Ай! Гад!
Нарис неласково уронил его наземь, лишь слегка придержав у самой земли за шкирку.
- Следи за языком, щенок, – тупой носок сапога больно ткнулся в бедро мальчишки, – Или останешься без обеда!
Румил ответил взглядом полным ненависти.
- И не подумаю, – бросил он. – Лучше уж сдохнуть, чем ехать с тобой.
Нарис ухмыльнулся еще шире. Щенок показывал зубы, огрызаясь на матерого волка. Испытывать терпение хозяина – не самый разумный поступок. Потрепав коня по холке, он направился к отложенной для него Ар`Эстелем снеди. Отломив кусок хлеба, он предложил его Мраку, и тот с радостью сжевал лакомство.
- А ты останешься без обеда, – беловолосый вернулся к своим воинам и приступил к трапезе.
Голод успел притупиться в дороге, хотя и не исчез совсем. Румил пытался размять ноги, не глядя на других. Противостояние с хозяином таверны частенько оканчивалось так же. Юноша на собственном опыте знал, главное отвлечь внимание, не думать о еде, не видеть ее. Лучше сосредоточиться на боли, которая, словно огонь, жжет натертую кожу на бедрах и коленях. По ощущениям, там и кожи не осталось …
Нарис следил за мальчишкой, жмурясь от яркого света. Гордости в этом неприрученном звереныше было больше, чем роста. Это качество, неуместное для раба, вызывало одновременно и уважение, и насмешку. Наблюдать за мальчишкой было интересно.
Темные эльфы закончили перекус и теперь отдыхали, расположившись на плащах и дорожных одеялах. Ветер отогнал тучи к северу и солнце выжаривало траву. Здесь, на холме, ветер приятно обдувал разморенных всадников, отгоняя прочь вездесущий гнус. Наемники, лениво переговаривались, обсуждая между собой, где спустить заработанные деньги. Эльфы, гораздо более практичные, в большинстве предпочли короткий сон, помогающий снять усталость.
Румил закатал штаны до колена, разглядывая раздраженную кожу. Когда-то и его руки выглядели ничуть не лучше. Колка дров, вскапывание огорода, уборка – всему этому ему пришлось учиться на ходу. Упавшая на него тень, заставила юношу поднять голову. Эльф подошел совершенно неслышно. Рядом на траву упал мех с водой. Румил проигнорировал это, неторопливо раскатывая штанины обратно.
- Пить хочешь? – Ар`Эстель толкнул к нему мех.
Последний раз Румил попил утром, когда умывался. И сейчас бы не отказался от пары глотков свежей воды. Но высокомерие, с которым к нему обращались, вызвало желание сделать все наперекор.
- Не хочу, – юноша поднялся, стараясь выглядеть равнодушно. Взгляд упал на флягу на поясе эльфа. Сами остроухие, скорее всего, пьют что-нибудь получше, чем простая родниковая вода. Румил отвернулся от него с намереньем отойти. Ар`Эстель не собирался нежничать со строптивцем. Схватив мальчишку за плечо, он развернул его и кивнул на мех с водой.
- Пей. Полумертвый ты будешь обузой.
Раб покривился от этого замечания, нагло рассматривая эльфа.
-  Если я обуза, не тащите меня с собой.
- Если ты будешь не нужен, - хмыкнул Ар’Эстель, – Лорд Нарис принесет тебя  в жертву Тиаматис. Пей, если ценишь свою жизнь, крысеныш.
Румил обратил взгляд туда, где сидел беловолосый. Его, похоже, это представление забавляло. Раб нахмурился. Вот теперь он точно не станет утолять жажду. Подняв с травы мех, он сунул его Ар`Эстелю со словами:
– Ненавижу эльфов. Теперь знаю за что, - громко, чтобы это услышал и Нарис.
- И за что же ты их ненавидишь? – фыркнул беловолосый, потягивая вино.
- Ведут себя так, словно весь мир под них должен стелиться, – Румил двинулся прочь. Ноги дрожали от напряжения. 
- Иди ко мне, – скомандовал Нарис, похлопав по одеялу рядом.
Румила это разозлило еще больше. 
- Нет. Я тебе не собака, и ты мне не хозяин, – мальчишка даже не обернулся, хотя спиной ощущал опасность. 
Нарис, следя за ним, закупорил флягу, а потом запустил ей, метя под правое колено раба. Румил не выдержал и обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть замах. Тупой удар, пришедшийся под колено, сбил с ног. Раб рухнул, со стоном обхватив руками ушибленное место. 
- Принеси мне флягу, – потребовал Нарис.
Наемники уже давно прекратили свои разговоры, наблюдая за происходящим. Удачный бросок вызвал хохот и одобрительные возгласы.
- Хех, похоже парня давно не секли…
- Ничего, Белый Волк и не таких укрощал…
- Да, повезло тебе, парнишка, с хозяином…
Младший лейтенант Керз даже предложил побиться об заклад на то, сколько продержится мальчишка. Эльфы помалкивали, наблюдая за происходящим и холодно улыбаясь. Забавы своего Князя они воспринимали как должное. Лорд может поднимать свое настроение, развлекаясь, как ему угодно. Жалеть его очередную игрушку никто не собирается.
- Гад. Сам возьми! – Румила этот смех разозлил больше чем вежливое равнодушие. Он ничем не хуже этих людей! Почему с ним так обращаются?
Нарис неторопливо поднялся, подошел к рабу, Вздернув за шкирку и подобрав флягу, он потащил мальчишку на свое место.
- Что я тебе сказал, щенок? – ядовито поинтересовался эльф.
Ноги плохо слушались. Румил молчал, зло зыркая в сторону воинов, видевших его унижение. 
Беловолосый дотащил его и бросил на одеяло. 
- Снимай штаны, – приказал он. 
- Это еще зачем? – пробурчал Румил.
Смех и разговоры снова стихли. Взгляды наемников сосредоточились на этих двоих. Контраст, который представляла эта парочка, сам по себе уже заслуживал внимания, а столкновение характеров придавало пикантности привычному зрелищу «укрощения».
- Собираюсь выдрать тебя, на глазах у всех, – Нарис выглядел решительным и серьезным.
- Ч-что? И не подумаю! – Румил не вскочил на ноги только потому, что тело плохо слушалось его. В трактире он слышал два смысла этого слова. Что имеет в виду этот эльф? Хотя… что бы не крылось под этими словами, он не собирался подчиняться! – Обойдешься!
Нарис присел рядом и потянулся к его штанам.
-Обойдешься! - голос раба стал сиплым от волнения. В голове тревожно метались мысли о том, что можно предпринять, чтобы спасти себя от позора. Хромой и изрядно побитый, уставший и отчаявшийся, он не сможет стать серьезным противником. Но позволять поступать с собой так на глазах у всех… Пересилив боль, он перекатился и встал на четвереньки, лицом к лицу с эльфом. Нарису было лень бороться с непокорным рабом. Рванувшись вперед, он повалил мальчишку на бок и навалился сверху, стараясь зафиксировать руки мальчишки.
Эльфы молча наблюдали за этим поединком. Сила, разумеется, была на стороне Лорда Нариса, а раб брал упрямством, хотя и не было понятно, почему этот мальчишка до сих пор может сопротивляться.
Румил сражался с эльфом так, словно от этого зависела его жизнь. Обещание позора пугало его гораздо больше, чем гнев эльфа. Помощи ждать было неоткуда, и его сопротивление принимало все более отчаянный характер. Нарис оставил попытки прижать его к земле и попросту сел на него верхом, мешая подняться и распутывая завязки на штанах. Румил пыхтел, дергался и рычал с досады, не в состоянии освободиться. Когда штаны начали поддаваться, он отчаянно рванулся, почти сбросив с себя Белого Волка. Освободившимися руками он вцепился в волосы эльфа, оттягивая его голову назад.
- Не трогай меня!
Вспышка боли все испортила. Игра перестала быть игрой. Гнев поднялся в душе Нариса темной волной, готовой утопить в крови мальчишку, дерзнувшего поднять на него руку. Беловолосый ощутил, как темнеет в глазах от накатившей ярости. Да кто он такой, этот раб, возомнивший о себе невесть что?!
- Отпусти, – прошипел эльф.
- Нет. Это ты отпусти. Я не позволю тебе так со мной поступить! – юноша и не думал разжимать руки. он уже понимал, что перешел какую-то опасную грань, но уязвленное самолюбие и страх быть опозоренным не позволяли сдаться так просто.
Нарис качнулся назад, перехватил запястье мальчишки и вывернул. Румил вскрикнул и выпустил волосы эльфа. Лицо беловолосого внезапно оказалось очень близко. Чернота глаз, в которой потерялся зрачок, была провалом, из которого скалилась в лицо смерть. От пальцев эльфа сомкнувшихся на шее исходил холод. Румил не смел зажмуриться, боясь упустить момент, когда эта тьма выплеснется и задушит его.
Где-то за пределами зрения хохотнул наемник, еще не сообразивший в чем дело. Нарис медленно повернул голову туда, откуда послышался смех. Пространство вокруг опустело. Наемники и эльфы, почувствовав приближение приступа, покинули свои места. Румил, придавленный тяжелым телом, мог лишь позавидовать им. Беловолосый снова обернулся к нему. Теперь он улыбался. Видеть на этом мертвом лице веселье было еще страшнее. Рука снова сжалась на его горле, а вторая легла на рукоять клинка. Румил глянул вниз, на светлое лезвие и понял, что добился своего. Мысленно он попросил Артемис принять усталую душу и быть милостивой к тому, кто убьет его.
Это ли было причиной или эльф пересилил свой гнев, но все внезапно кончилось. Точнее почти кончилось. Нарис слез с Румила и сел. Мальчишка, было, шарахнулся прочь, не разбирая дороги. Но Ар`Эстель перехватил его раньше, чем раб успел опомниться. Лейтенант был зол и, не нежничая, отвесил пинка в живот наглому щенку, чтобы утихомирить его. Усевшись рядом со скрючившимся телом, он крепко перетянул запястья Румила поданной другим эльфом веревкой.
Нарис смотрел на эту возню без интереса, словно погрузившись в апатию. Со стороны казалось, что, даже если бы сейчас на них напали беловолосый остался бы так же невозмутимо сидеть на месте. И лишь рука, сжимавшая рукоять, выдавала внутреннее напряжение. Богиня рвала его сознание на части, бесновалась там, где-то внутри, требовала мук этого никчемного и жалкого раба. Но воля эльфа стала нерушимой стеной даже для Богини. Она могла сломить своего слугу, могла уничтожить его сознание, но это стало бы благом для ее врага. Гнев Тиаматис отозвался болью в каждой клетке, болью за гранью физической. Нарис помнил, что его окружают те, кто идет за ним в бой, поэтому никто не должен видеть и понимать того, что испытывает их Князь. Нет, на сей раз он не станет уступать ей. Довольно и того, что он в каждом бою пожинает обильные жертвы для Черной Паучихи. Довольно. Он больше не отдаст своего. Как только беловолосый смог сосредоточиться, богиня отхлынула, как волна черного моря.
Ар`Эсель окончил вязать мальчишку и встал, ожидая приказа. Раб, разбудивший жажду крови, должен быть принесен в жертву Тиаматис. Негласное правило, установленное ради удачи отряда, исполнялось неукоснительно. Боль и смерть взамен  благословения темной Богини в бою. Взамен… он уже несколько раз видел, каким становится взгляд его Лорда… как в нем нарастает, а потом умирает безумие… безумие боли и агонии. Вечной, как жизнь эльфа. Губы лейтенанта сжались в тонкую линию. А все из-за какого-то грязного раба! Зачем же его Князь каждый раз истязает себя, оставляя этому мальчишке жизнь?!
Мысли Ар’Эстеля прервал подошедший к рабу Нарис. Нагнувшись к связанному мальчишке, он рывком сдернул с него штаны и задрал рубаху. Румил заерзал, попытался перевернуться, но одержимый Тиаматис не позволил ему. Под взглядом беловолосого двое эльфов, стоявших поблизости прижали раба к земле. Молча, выдернув из своих брюк ремень, Белый Волк примерился и от души вытянул распластанного мальчишку. Румил дернулся, шипя от боли и бессильного гнева. Следующий удар заставил его вжаться в землю.
Прежний хозяин тоже порол его, но не так. От каждого удара кожа горела, словно ошпаренная. Румил слышал, как свистит в воздухе опускающийся на его спину ремень, чувствовал легкое сопротивление воздуха предшествующее обжигающему прикосновению. Тело содрогалось от боли, а душа захлебывалась ненавистью и бессилием. Лучше бы он сдох, гораздо раньше, чем родился. Не рождался. Не жил. Никакого унижения. Никакой радости. Никакой боли. Никогда.
Нарис остановился, когда счел что раб наказан в достаточной мере. Мальчишка остался лежать на земле, даже после того как его опустили. Ар`Эстелю было поручено развязать его. Отряд ожидал еще один сложный переход до старого тракта.
Лейтенант развязывал запястья, наблюдая за наказанным рабом. После порки мальчишка притих, но во взгляде потемневших от боли глаз не было ни покорности, ни раскаянья. Едва веревка, стягивавшая его запястья, упала на землю, упрямец натянул на себя штаны и попытался встать. Смотреть на раба было неприятно - упрямо закушенная губа, дорожки прочерченные слезами на пыльном лице, сухие травинки, приставшие ко лбу и запутавшиеся в волосах, горящие ненавистью глаза. Извалянный в пыли мальчишка сейчас походил на злого затравленного волчонка. Ар`Эстель поднялся и последовал прочь, про себя удивляясь благожелательности и терпению лорда Нариса.
Румил чувствовал слабость, но упорно полз прочь, раз уж не получилось встать. Рубашка больно натирала спину, и он без раздумий скинул ее. Хотелось заползти куда-нибудь подальше от всех этих эльфов, людей и полежать в тишине. А еще лучше скатится с холма, добраться до поблескивающей внизу воды и лечь в нее горящей спиной. На него упала тень, и в следующую минуту кто-то вздернул его на ноги. Беловолосый был мрачен и деловит.
- Я не разрешал уходить, – обронил он, волоча мальчишку к расстеленному плащу. Уложив свою ношу, эльф порылся в поясном кошеле. На землю рядом с рабом упала небольшая коробочка из полированного дерева. Нарис присел рядом и стал покрывать исхлестанную кожу густым слоем пахнущей травами мази. Румил помалкивал, старательно сохраняя независимый вид. После порки у него хватало ума не огрызаться. Лекарство жглось, и от этого хотелось чесаться, но юноша одергивал себя, всякий раз напоминая себе о возможности продолжении наказания. Единственное, что он позволил себе, - это тихое ворчание что по-хорошему ему следовало бы искупаться в этом лекарстве целиком, что проклятый эльф не оставил на нем уже ни одного живого места. 
Нарис окончил смазывать спину и попытался снять с раба штаны, чтобы обработать остальное. Раб заворочался, и снова вцепился в свои обноски. Белый Волк совершил еще одну попытку, и, не добившись результата, поднялся. Мальчишка сам напрашивался на наказание и мог переупрямить кого угодно. Легче было просто убить его, чем заставить слушаться.
- Вставай, – Нарис подобрал коробочку с мазью и убрал обратно в кошель.
Мальчишка сел, и замер, стараясь не бередить свои «боевые ранения». Во взгляде ясно читалось, что он лучше сядет голым в муравейник, чем подчинится.
- Я никуда не поеду, – сообщил юнец.
- Хочешь остаться? – Нарис с намеренным лязгом вытянул меч из ножен.
Упрямый раб даже не подумал испугаться.
- Лучше ножом по горлу, это вернее, – мрачно сообщил он, чуть дрогнувшим голосом.
- Я обещал принести тебя в жертву. Сначала отрублю руки и перетяну раны, чтобы ты не истек кровью раньше времени. Потом отрублю ноги, не сразу, постепенно, начиная со ступней. – Нарис перечислял свои действия спокойно, даже скучающе. – Потом возьмусь за внутренности.
- Да делай что хочешь, только отвяжись от меня! Только бы не видеть твою морду с этой поганой ...
Удар сапогом под дых прервал его. Румил скорчился от боли, задыхаясь и не пытаясь защититься. Сознание поплыло, и раб свалился в обморок.
Нарис убрал меч и, перехватив бесчувственное тело, забросив его себе на плечо. Подтащив Румила к коню, он ненадолго уложил его на землю, чтобы приспособить свой плащ А затем уложил поперек седла на получившуюся скатку. Взлетев в седло, эльф тронул поводья, и конь неторопливо тронулся в путь. За Мраком двигался серый в яблоках конь лейтенанта, а за ним уже по двое, насколько позволяла местность, ехали остальные всадники. Замыкал кавалькаду отряд людей. Метос знал свое место.
Белый Волк придерживал мальчишку одной рукой, размышляя над ребячливой гордостью, которую проявлял его пленник. Глупый дерзкий мальчишка навлекает на себя беды, но вызывает в нем почти магнетический интерес. Интересно, можно ли вырастить этого несомненно породистого щенка? Сможет ли он выжить среди зверья?
Зеленые холмы вокруг дышали покоем. Пологие спуски и подъемы к вечеру сильно утомят и лошадей и всадников, но приведут его к намеченной цели. Сегодня его соратники смогут немного отдохнуть, а затем снова нескончаемая дорога, игра в «кошки-мышки» с отрядами наемных убийц до самого побережья. Только сбыв груз, он сможет вздохнуть свободно.
Взгляд то и дело возвращался к телу мальчишки. Этого упрямца он оставит себе. Забавный детеныш займет его на некоторое время, что придется потратить, отсиживаясь в своей крепости.
Юноша застонал, приходя в себя. Открыв глаза, он поднял голову, пытаясь сориентироваться. Нарис ухмыльнулся, глядя на его мучения. Закусив губу, Румил постарался принять вертикальное положение и непременно свалился бы, если бы эльф не придержал его. Подтянув мальчишку к себе, он помог тому перекинуть вторую ногу и усесться. Румил плюхнулся на скатку и, не сдержавшись, застонал. Болели живот и поясница, а все что ниже превратилось в один сплошной источник боли.
- Пить хочешь? – поинтересовался Нарис.
- Нет, – мальчишка отвечал сухо, не принимая чужое участие. –  Ничего кроме смерти я не хочу.
Нарис оставил без ответа эту глупую детскую браваду. Люди всегда хотят жить. Смерть для них страшнее боли и лишений. Эльф отстегнул флягу с вином и передал рабу, оказывая честь которую тот вряд ли оценит. – Пей, а то волью насильно.
Юноша будто бы через силу сделал пару глотков. Хорошее вино немного притупило боль, заставив вспомнить о других неприятностях. Рубашка осталась на привале. На теле нет ни одного живого места от полученных побоев и долгой скачки. Вокруг леса и ни одного поселения, где бы он мог получить помощь. Да и кому нужен избитый нищий раб?
Неутешительные мысли юноша сдобрил еще парой глотков. Вернув фляжку хозяину, Румил сгорбился, чувствуя, как откуда-то изнутри поднимается жар. Кажется, он заболел.
Голые плечи мальчишки в светло-лиловых рубцах от кнута и ударов выглядели жалко. Раб был худ, словно щепка. Удивительно, но откуда все же в этом тщедушном теле столь непримиримый дух?
Словно услышав его, Румил оглянулся:
- Отпусти меня. Тебе что, жалко? Я и так скоро сдохну,- он ощутимо дрожал, словно в ознобе.
- Нет, – отрезал Нарис. - Эй, Моръо, передай мне свой плащ. 
Подъехавший воин без вопросов передал ему темный, подбитый стриженым мехом плащ. За подобную вещь многие знатные люди на Южном континенте готовы были выложить кругленькую сумму. Ветер, дождь, снег, грязь были не страшны удобной и практичной вещи, которой эльфы пользовались еще и как одеялом. Белый Волк накинул плащ на мальчишку. Сердце неожиданно пропустило несколько ударов, когда он вспомнил, кого укутывал когда-то так заботливо. Нахлынувшие воспоминания унесли его прочь от зеленых волнообразно выгибающихся холмов к заснеженным вершинам гор с их никогда не таявшими ледниками. Густые леса, расстилавшиеся у подножья этих ледяных великанов, могли стать укрытием для целой армии. Сокрытый лесами, словно щитом, город  похож на продолжение гор. Камень стен стар настолько, что наверняка сам забыл то время, когда был частью окружающих гор. Мощеные улицы могут рассказать о многом, что иные считают легендами. И все они, словно ручьи, стремятся к центральной улице серпантином тянущейся вверх, туда, где застыл ледяным пиком замок. В пустынных залах, на терассах и в садах гуляет эхо смеха. Ее смеха… Эти воспоминания ласкали и одновременно ранили душу. Но ни за что Нарису, не захотелось бы забыть ни одной мелочи, связанной с тем местом, где была его родина.
Румил тоже помалкивал, подавлено уткнувшись носом в свое одеяние. Горькие мысли погрузили мальчишку в отчаянье, и даже спасение от донимавшего холода ничуть не обрадовало. От выпитого вина или жара, боль немного притупилась и уже не так терзала его. Но он все больше чувствовал себя разбитым вдребезги.

***

Солнце уже миновало зенит и медленно падало в темнеющий лес на границе полей. Навик проснулся лишь недавно и теперь ужинал тем, что собрала ему с собой мать. Зеленый лук, немного сыра и сухарь вряд ли могли удовлетворить аппетит растущего мальчишки. Но обедали в доме его родителей теперь скромно. Земли холмов давали плохие урожаи, а нынче, сначала посевы побил град, потом половину лета стояла засуха, спалившая остатки зерна. Сборщики налогов, завернувшие в Запрудье за полагающейся лорду третью урожая, ничего не могли собрать с бедствующей деревни. В уплату пошел скот, и прежде довольно большое стадо уменьшилось на половину. Если бы до них раньше в деревне не побывали люди герцога, уводившие на службу к знатному господину каждого второго сына в семье, то крестьянам пришлось бы совсем туго.
Проглотив последнюю крошку, Навик шумно вздохнул и поднялся. Коровы, привыкшие к нему, не стали сильно разбредаться, но успели отойти от своего пастуха довольно далеко в сторону леса. Мальчишка двинулся к ним, но тут же остановился, приложив ладонь «козырьком» и всматриваясь в невесть откуда взявшихся всадников. В той стороне не было ни дорог, ни крупных поселений. Старый тракт находился в противоположной стороне. Поблескивающие на солнце  кольчуги, их почти военное построение навели Навика на мысль о разбойниках. Дед Верн, побывавший на войне и вернувшийся помирать на родную землю, рассказывал  про черные отряды появлялись из ниоткуда и грабившие мелкие селенья. Отряд налетал ночью, уничтожая всех сопротивлявшихся, и  исчезал с нажитым добром, оставляя после себя лишь пепелища.
Старательно вглядываясь в пылящую по полю кавалькаду, Навик судорожно соображал, что ему делать. Если это и впрямь разбойники, то сейчас самое время предупредить деревенских. Если нет, им в любом случае стоит поосторожнее вести себя с неизвестным воинством. Всадников, двигавшихся в его сторону, было явно больше, чем мужчин в Запрудье. Но, если оставить стадо и бежать к деревне, то ему крепко попадет от старосты… Приняв решение, Навик кинулся к своим подопечным, торопясь собрать их. Стадо неохотно подчинилось, неторопливо последовав в сторону дома. Ленивые коровы все пытались урвать еще пучок-другой травы по дороге, но неумолимый пастух орал и хлестал их длинной хворостиной. Оглянувшись назад, Навик с беспокойством заметил, что отряд приближается. Теперь он и не щурясь мог разглядеть их вооружение и масть лошадей. Человек, скакавший впереди всех странно выделялся среди остальных – цветом волос, которые словно выбелила зима. Навик удвоил усилия но не преуспел, отряд нагнал его в на полдороги к дому. Предводитель – как и большинство в его отряде оказался эльфом. Дед рассказывал о таких, прибавляя все ругательства, которые знал. По его словам, незаконнорожденные выродки змей, волков и ослиц, были самым мерзостным, что породила проклятая Богиня-Паучиха. В его рассказах это были воплощенные боги смерти, родившиеся с мечом в руках. И беловолосый, везший перед собой какого-то заморенного полудохлого юнца, вызывал именно такие чувства. Остальные эльфы были гораздо приятнее для взгляда. Темноволосые походили скорее на воинов почетной стражи, куда отбирают самых красивых, чтобы радовать глаза вельмож. Засмотревшийся Навик внезапно оказался отрезан от стада и деревни.
-Э.. здрасте… - в свои одиннадцать он хорошо успел усвоить, как важно вести себя вежливо с теми у кого сила. Взгляд задержался на пленнике, едва не падавшем на землю от усталости, и снова скользнул к лицу эльфа. Беловолосый вызывал неприязнь и страх одним своим видом. Темные глаза смотрели холодно, пронизывая насквозь. Хотелось упасть на землю и закрыться с головой, как он делал в детстве в грозу.
- Что там? – вместо беловолосого с ним заговорил другой эльф, державшийся рядом, словно тень. Но вряд ли тень могла так отличаться от своего владельца. Этот остроухий был завидно красив. Властный голос заставил Навика поклониться, прежде чем ответить.
 Э.. деревня, – удивленный вопросом Навик почесал в затылке. – Запрудье.
 Где дорога к тракту? – кивнув, черноволосый красавец продолжил допрос.
- ... А вон… Во-о-он, по тому краю пруда…вон видите дым? Кажись лагерем кто-то стоит…
Красавчик перевел взгляд на беловолосого главаря, словно советуясь о чем-то. Страшный эльф, ни слова не говоря, двинул коня в указанном направлении. Его отряд двинулся следом, оставляя Навика в полном недоумении. Последние из всадников – обыкновенные люди, отстали, разглядывая стадо. Молодой вожак, по виду настоящий разбойник, сдернул с седла веревку и, соорудив петлю накинул на шею одной из коров, принадлежавших старосте.
- Это я забираю. Передай хозяину, что это плата за спокойствие.
Стукнув по бокам своего коня, он в окружении еще шестерых всадников тронулся следом, таща недовольную, упирающуюся корову. Навик, открыв рот, наблюдал за тем, как уводят его подопечную, но так и не вмешался. Возможно, таким стоило заплатить за спокойствие. 

***

Место стоянки каравана было выбрано не случайно. Старый тракт в этом месте сужался, зажатый с одной стороны лесом, а с другой стороны каменной грядой. Дальше дорога шла вверх, чтобы вывести путешественников к холму на котором когда-то возвышалась крепость Каргорт. В нынешние времена то, что от нее осталось выглядело столь плачевно, что даже предприимчивые крестьяне не пытались здесь поживится. На берегу разлившейся в этом месте реки стоял караван. Девять крытых повозок разместились на дороге чуть поодаль от завалившейся на бок десятой. Треснувшая ось вынудила караванщиков сделать привал в этом неуютном месте, так близко от людских поселений. Впрочем, охрана была начеку и, едва заметив появившихся всадников, двинулась навстречу. Узнав в приближающихся своих соратников, охранники разразились приветственными криками. Вторая часть отряда – десяток эльфов и двенадцать наемников - были рады увидеть своих товарищей в полном здравии.
Нарис. Ар’Келес не сумел скрыть улыбки при виде своего повелителя. Он вышел навстречу, склонился в полупоклоне  и  взял коня под уздцы.
- Все спокойно в караване, мой Князь. Вы увели погоню за собой, и с тех пор у нас не было неприятностей.
Нарис кивнул.
- Хорошо. Поскорее заканчивайте с починкой, надо перебираться на более удобное место.
- Благодарю, мой Князь.
Нарис  направил своего коня к первой повозке. Румил, безразлично смотрел перед собой и почти не реагировал на тряску. Белый Волк ссадил его на козлы и подтолкнул внутрь. Сам он двинулся обратно, желая выслушать доклад и проследить за тем, как проходит ремонт повозки.
Юноша, путаясь в плаще,  пополз внутрь и повалился возле входа. Сумерки превратились в настоящую темноту и он погрузился в нее с благодарностью.

Глава 4. Выбор.

Для отдыха Нарису потребовалось всего четыре часа. Вынырнув из мути сновидения, эльф открыл глаза. Бархатистая темнота под кожаным пологом фургона была тяжелой, как камень. Тишина давила на уши, тисками сжимала сердце. Такие ночи он ненавидел. Ночи одиночества и пустоты, полные безнадежности и тоски по прошлому.
Нарис повернулся, намереваясь найти и зажечь походную лампадку. Пламя, пусть даже такое крошечное, с ноготь, всегда приносило ему облегчение. Взгляд неожиданно уперся в спину спящего рядом мальчишки. Тихое, уютное дыхание раба вмиг разогнало свору воспоминаний-призраков, явившихся за тем, кто стал Белым Волком. Приподнявшись на локте, Нарис разглядывал раба. Упрямый строптивец сохранял свою независимость даже во сне. Румил спал, носом в подушку, на самом краю постели. Оставшись без одеяла, он даже не попытался прижаться к хозяину, хотя так было бы намного теплее. Вместо этого, мальчишка свернулся в клубок, подтянув ноги к груди и грея между бедрами руки. Необязательно было хорошо разбираться в людях, чтобы прочитать в этой позе неуверенность, страх и одиночество.
Мысли Нариса приняли иное направление. Эльф медленно провел рукой по бедру мальчишки. Румил спал слишком крепко, иначе подобные домогательства вызвали бы бурное сопротивление. Продолжая ласки, эльф мысленно забавлялся, предвкушал возмущение своей жертвы и постепенную капитуляцию перед пробудившимся желанием. Раб нахмурился, сердито пробормотал что-то, попытался свернуться еще плотнее. Но характер дыхания чуть изменился - прикосновения находили отклик в юном теле. Нарис хищно улыбнулся. Для большего удобства он снова лег, притянул к себе раба и прошелся цепочкой легчайших поцелуев от плеча к шее. Рука эльфа по-хозяйски заскользила по телу Румила, отыскивая наиболее чувствительные места. Мальчишка часто задышал, оттаивая, подчиняясь навязанному удовольствию. Сон таял, тело пробуждалось, откликаясь на возникающие ощущения. Нарис замер. Еще сонный, мальчишка улыбнулся, откинул голову назад, плохо понимая, где он находится и что происходит. За спиной он чувствовал кого-то сильного и надежного, словно каменная стена. Уютное тепло обволакивало все тело, не было страха и боли, лишь спокойствие и приязнь. Хотелось просто лежать и вслушиваться в чужое и свое дыхание.
Он не помнил матери и отца, и не раз мысленно завидовал тем, кто не был обделен вниманием родных. Забота, нежность, любовь – Румил не задумываясь, отдал бы с десяток лет жизни за эти чувства или хотя бы воспоминания об этом. Сулившую любовь богиню Артемис юноша принял без раздумий, всем сердцем стремясь к тому, чего его лишил рок. Иногда ему чудилось ее присутствие и прикосновения. Светлейшая часто являлась в его сны, но после пробуждения он не мог вспомнить, о чем были эти яркие грезы. Боясь спугнуть наваждение, Румил не торопился открывать глаза. Ощущений, подобных этим, ему еще не приходилось испытывать. Близость, острая настолько, что сердце бьется в такт, вторя тому, что стучит в другой груди. Близость яркая настолько, что все страхи, разом потеряв силу, разлетаются прочь. Близость, настолько сильная, что все злое, больное и ненастоящее бессильно коснуться его. В душе Румила зародилось незнакомое доселе чувство. Оно заполняло его и продолжало шириться, требуя выхода, сопереживания. Улыбаясь, он поднял голову, желая поделиться своей радостью с тем, кто подарил ему эту гармонию, и открыл глаза.
Нарис от души веселился над тем, как мальчишка, словно недоласканный щенок, льнет к нему.
- Приятного пробуждения, - его ладонь прошлась по животу.
Улыбка, сиявшая на лице юноши, разом вылиняла. Румил поспешно отвернулся, пряча горечь и разочарование. Поймав руку эльфа, он оттолкнул ее, и сам отодвинулся подальше от Белого Волка. Эльф хмыкнул и притянул мальчишку  к себе.
- Не отодвигайся, – ладонь скользнула в пах. – Тебе же нравится.
- Нет. Не надо, – душа откликнулась страхом на эту ласку. Румил закусил губу, снова отодвинулся. – Во сне я принял тебя за другого. Не трогай меня.
Нарис нахмурился. Из-за упрямства мальчишки, его тело, минуту назад страстно отзывавшееся на прикосновения Нариса, совершенно утратило чувственность.
- Боишься меня? Лежи спокойно, я доставлю тебе несколько минут удовольствия.
Его пальцы снова прошлись по бедру.
- Боюсь? – Румил покачал головой. – Нет. Мне ничего не надо от тебя.
Юноша лежал молча. Взгляд бесцельно блуждал, пытаясь отвлечь внимание от странной боли, что зародилась в груди. Разочарование ранило сильнее кнута, которым потчевал его хозяин трактира. Как и прежде, наивные суждения человека, начавшего жить с чистого листа, привели его к ошибке. Вот ведь нелепость, с чего он решил, что его может обнимать кто-то, кроме беловолосого насильника? С чего он вообще вообразил себе, что Богиня может явиться ночью, чтобы убаюкать его в объятиях и пожалеть? «Полудурок», «недоумок» - как еще назвать раба, все мечтающего о божественном вмешательстве, о справедливости. Никто не защитит его от эльфа, вздумай тот воспользоваться своим правом распоряжаться им. В носу защипало. Румил уткнулся в подушку, стараясь не показать, насколько он слаб. Мужчины не плачут. Он мужчина, а значит, никто не должен видеть его слез.
- Кто тебе снился? – голос проник в сознание, добавив болезненной горечи. Признаваться, что мечты увели его в неведомые дали, к потерянным близким, не хотелось. А слова для вранья никак не отыскивались. Непослушные губы кривились от внутреннего сопротивления. Он сглотнул и просто покачал головой.
Нарис вслушивался в тишину, ощущая то, что испытывал мальчишка. Забава, придуманная ради смеха и шумной возни, оказалась совершенно не веселой.
- И давно ты раб?
Румил закусил губу. Эта привычка не раз помогала ему пересилить отчаянье. Легкая, вполне терпимая боль была отличным лекарством.
-… Я не знаю, – мысленно он рисовал стену, отгораживаясь от тоски. – Не помню.
-Хм, ладно. Спи. Еще темно, - Нарис закинул на него ногу, что-то, отдаленно похожее на сочувствие, шевельнулось в эльфе. Глупый упрямый мальчишка, да что в нем есть, кроме развлекавшего Нариса упрямства?! Кожа да кости, да чуть мяса на костях. Беловолосый помолчал ещё немного и добавил:
- Жалеешь себя. А ведь воины так не поступают.
Юноша молчал, скрывая свою слабость. Он мужчина, и негоже ему так расклеиваться, эльфу на потеху. Лишь справившись с голосом, мальчишка тихо поинтересовался:
- А с чего ты взял, что я воин?
- Ты с упорством сражаешься с безысходностью. Только воины никогда не сдаются и не опускаются на колени перед судьбой, – он хмыкнул, забавляясь неожиданной торжественностью, с которой прозвучали слова. Мальчишка стойко сопротивлялся пленению, противостоял превосходящему по силе противнику, не желая признать поражение. Даже среди его народа – далеко не каждый был способен на такое. Эльфам проще умереть, чем пережить рабство и пытки. Многие, понимая, что им грозит плен, кончали с собой. И это не считалось позорной смертью, даже скорее было почетным.
- Если я воин, то почему ты меня унижаешь? Разве достойно так поступать? – Румил обернулся, ловя взгляд эльфа.
Фиолетовые сполохи почти исчезли из взгляда Нариса. Его глаза сейчас были цвета  штормового северного моря. Спокойные, чуть усталые и серьезные.
-Теперь ты раб. Воин или нет, но ты потерпел поражение. Не остался лежать мертвым на поле битвы, позволил схватить себя, из-за трусости или по какой-то другой причине. И поэтому должен принимать все, чему тебя подвергает твой хозяин, – эльф пожал плечами. Пожалуй, впервые за долгое время Нарис с кем-то беседовал. За эту ночь он сказал больше, чем за весь предыдущий месяц.
- О чем ты говоришь?! Какие войны?!– Румил резко сел. В душе вскипел гнев. – Да я не помню, кто я! Не помню, откуда! Не помню ничего! Все воспоминания начинаются с того момента, как я открыл глаза в этой клятой гостинице около года назад! Кто меня продал работорговцам, что я делал до того – ничего этого нет! Есть только всякие самоуверенные типы, считающие меня собственностью. Я не признаю ничьих прав на себя! И не признаю никогда! Может, я и пленник, потому что слаб, но не раб! И не буду рабом!
Эльф пристально смотрел на раба. Где-то глубоко внутри  зашевелилась темная Богиня, почуявшая гнев, как нежданную ласку. Почуяла и потянулась к разбушевавшемуся мальчишке. Зрачок сжался в узкую точку. Радужка посветлела, словно кто-то растворил в воде чернила и они закрасили бледно-фиалковым штормовое небо. Беловолосый прикрыл глаза. Нет. Этот раб принадлежит ему и только ему. И что делать с этим телом будет решать Нарис, и только он. Между бровей пролегла морщина, когда эльф нахмурился.
- Умолкни, - ледяным тоном приказал беловолосый, скорее не мальчишке, а тому приторно-сладкому желанию, что разбудила в его теле Тиаматис.
Румил замолк на полуслове. Отодвинувшись от эльфа, он откатился прочь, чувствуя излучаемый эльфом гнев. Нарис резко притянул его к себе, словно собирался сломать. Раб трепыхался в руках пойманной бабочкой. Вкус его страха щекотал нервы, а безнадежные попытки освободиться превращали простое объятие в утонченную пытку. Нарису хотелось сжать его еще сильнее, причиняя боль, сдавливать горло, слышать хрип и купаться в источаемом мальчишкой ужасе…
Сознание с трудом прорвалось сквозь навязанные желания, и Нарис понял, что едва не проиграл очередную битву с темной богиней. Отпустив раба, он отодвинулся подальше, стараясь не смотреть в испуганные глаза Румила.
- Спи, – приказал он тоном, не терпящим возражений, и отвернулся.

***

Начинающийся день, словно знатный лорд, неспешно продирал глаза. Крылатая прислуга – герольды знатного господина шумели, выкрикивая здравицы своему покровителю. Зеленая стража великанов, кое-где блистающая орденами цветов, косилась на нарушающий этикет караван, вольготно раскинувшийся на месте бывшего деревенского выгона. Люди, презрев местные порядки, громко переговаривались, стучали топорами, коптили синеющий свод над головой. Эльфы, чуть более воспитанные, вели себя значительно тише, проявляя пиетет к просыпающемуся солнцу.
Нарис игнорировал рассвет, не спеша пробуждаться. Его грудь мерно вздымалась, а рука лежала поверх одеяла на животе мальчишки, не позволяя подняться раньше хозяина.
Румил, напротив, не спал. Лежа на спине, он задумчиво следил за кружением пылинок в солнечном луче. То, как с ним обращался эльф, было гораздо хуже, чем в трактире. В первый раз он почти ничего не запомнил, кроме боли. Спасительный обморок или забытье укрыли его от грязных желаний эльфа.  А нынешняя ночь едва не кончилась тем же. Навалившееся тело беловолосого ясно дало ему понять, чего бы хотелось эльфу. Лишь милостью Артемис этот извращенец не сделал то, что собирался.
Гнев на эльфа и собственную слабость накатил жаркой волной. Позволять Нарису проделывать с ним такое – не уважать себя. Все эти разговоры о потерпевшем поражение воине и смирении – уловка, чтобы заставить его подчиняться. Да если бы ему предложили выбор, он бы предпочел смерть пленению. Закончить все одним ударом и не подчиняться никому.
Представив досаду, которую испытает эльф, если его раб покончит с собой, Румил злорадно улыбнулся. Значит, по обычаям эльфов смерть почетнее плена? Для задуманного требовался нож… Ближайшее оружие – всегда под рукой, на поясе у беловолосого… Вот только стащить его у бодрствующего эльфа вряд ли удастся. Но сейчас Нарис спит… Приподнявшись, стараясь не потревожить руку Нариса, он потянулся через него, за спину, туда, где возле стены лежал пояс с оружием. Кончики пальцев задели что-то, кажется эфес кинжала, и Румил, подхватив, потянул его к себе.
Эльф приоткрыл глаза.
- Ну и что? Решил зарезать меня моим же ножом? -  поинтересовался он у замершего мальчишки, не торопясь перехватывать руку. Отобрать оружие у оборвыша он всегда успеет.
Румил вздрогнул и шарахнулся прочь, утянув с собой оружие.
- И как ты догадался?! – огрызнулся он, не отрицая. Рукоять кинжала удобно и привычно легла в руку, хотя и была великовата. Лепестки  гарды причудливо изгибались, образуя полукружья. «Кошкодер» - припомнил название Румил. Зеркальная гладь лезвия отразила взъерошенного сердитого юношу.
- Решил убить меня? – ухмыльнулся эльф, садясь. Ему достаточно было протянуть руку, чтобы достать улизнувшего паршивца, но он медлил, желая продемонстрировать тщетность таких покушений. – Ну, пробуй…
Румил  и не думал нападать, зная исход. Оружие отберут, его накажут, - для опытного воина он не противник. Какое-то смутное чувство, что он уже держал в руках такое оружие, зудело на краю сознания, мешая сосредоточиться.
- Если нет, положи клинок на место. Скоро завтрак, – Нарис лишь усмехнулся наглости и новым сюрпризам своего приобретения. Хватка у мальчишки была что надо. Рабу, знакомому лишь с кухонной утварью, перехват мечелома не должен быть знаком. – Хватит игр.
Румил вновь посмотрел на свое отражение, словно ища поддержки. Сколько раз, помогая на кухне, он смотрел на лезвия кухонных ножей и представлял, как перехватит двумя руками деревянную рукоять и рывком направит сталь, которая так легко шинкует мясо и овощи, себе в живот. Пропарывая одежду и кожу, захлебываясь болью, он забьется в агонии, а потом умрет, оставив с носом тех, кто помыкает им. Это будет последняя боль в его жизни. Но одна и та же мысль всегда останавливала его. Где-то в эту минуту его родные молят богов о его здоровье. Где-то далеко ждут его те, кому он нужен. Самоубийство – это выход для раба, а не для свободного.
Если сейчас он убьет себя, то тайна его происхождения так и останется неразгаданной. Не лучше ли будет подождать благоприятного момента и сбежать? Румил вздохнул. Положив кинжал на пол, он толкнул его в сторону эльфа. Белого Волка этот поворот удивил.
- Что-то ты слишком легко уступил, – проворчал эльф, подбирая свое оружие.
- А ты разве не этого хотел?– юноша пожал плечами, надевая штаны.
- Куда собрался? – Нарис наблюдал за его действиями. - Я не разрешал.
- Хочу прогуляться, - рваную штанину он обмотал вокруг ноги, пообещав сам себе позже как-то это исправить. Если бы у него оставалась рубаха, можно было бы на время перехватить полосками ткани болтающийся кусок. – Мне нужно прогуляться.
Эльф смотрел с подозрением, но ему не к чему было придраться. Естественных потребностей человека никто не отменял.
- Недолго, – предупредил он, тоже одеваясь.
Румил выполз из повозки и спрыгнул на землю. Солнце еще не прогрело воздух и землю, так что кожа сразу покрылась мурашками. Юноша обнял себя руками, жалея, что не прихватил плащ, и, щурясь, стал пробираться мимо костров. Запах готовящейся похлебки напомнил ему о том, что вчера эльф оставил его без обеда и ужина за непослушание. Когда такое случалось в трактире, Румил просто воровал еду, не опускаясь до выпрашиваний, и, разумеется, получая очередную порку. В походных условиях это вряд ли удастся сделать. А просить он не станет. Сглотнув ставшую вязкой слюну, юноша заставил себя идти дальше к лесу.
На него не обращали внимания. По утру хватало забот, чтоб еще следить за постельной игрушкой лорда. Проходя мимо одной из повозок, он пригляделся и понял, что в ней вповалку спят люди. Пленники… Караван, к которому примкнули вчера эльфы, занимался работорговлей. Судя по одежде, здесь собрали тех, кто на свою беду попался на глаза эльфам.
Переживать по поводу несправедливости, творимой Темными, не имело смысла. Верховный Бог Раудрам, олицетворяющий справедливость, спал и должен был пробудиться лишь тогда, когда наступит Конец. Жрецы по-разному толковали это пророчество. Одни говорили, что в этот день умрут все, кто жив, и возродятся все, кто мертв, другие предвещали, что армии двух Богинь столкнутся в жестокой сече и уничтожат друг друга, и мир вокруг… Единства в этом вопросе не было, но все сходились на самом худшем исходе. А справедливость, меж тем, устанавливали те, кто имел силу…
Стоянка осталась за спиной, под ногами стали попадаться толстые корни и обломанные ветки, острая травка покалывала босые ступни, юноша шел осторожно, выбирая место, куда поставить ногу. Оглянувшись назад и убедившись, что его уже не видно, Румил припустил бегом.
Едва Нарис вылез из кибитки, как к нему устремился лейтенант.
– Мой князь! – у Ар-Эстеля был уже наготове вопрос. – Нам нужно срочно что-то решить, в каком порядке будут двигаться фургоны и сопровождение.
Отряд, гнавшийся за караваном, мог соединиться с теми, кто преследовал Белого Волка в городе, а значит, нужно было принять меры, чтобы не попасть в ловушку. Нарис прислушался к своим ощущениям.
- Объяви, чтобы с завтраком поторапливались. Выступим через час. Лучше не ввязываться в сражение здесь, – он оглядел лагерь. – Куда пошел мальчишка? - Ар`Эстель не знал, как и большинство тех, кто сидел у костров. Лишь один глазастый наемник указал примерное направление, в котором двигался раб. Найти следы мальчишки оказалось нелегким делом. Нарис долго рыскал вдоль опушки, пока не нашел едва заметный намек на след. Время утекало, нужно было торопиться, а проклятый босяк, похоже, снова решил сбежать от него. Трава осталась почти не потревоженной - еще одно подтверждение того, что в парне текла толика эльфийской крови. Без обуви раб ступал чисто, еще четверть часа, и от следа не останется ничего. Ощущая, как быстро уходит время, Нарис двинулся следом. Следовало бы догадаться, что мальчишка что-то задумал. Слишком уж покладисто сегодня вел себя этот наглый раб.
Румил не бежал бездумно, зная, что его будут преследовать и догонят. В норе ему не схорониться. Заброшенная деревня, что виднелась с дороги, тоже вряд ли подойдет в качестве убежища. Какое препятствие может заставить эльфа отступить? Единственное, что пришло на ум – высота. Взрослый мужчина не полезет на дерево, а если и попробует, то не сможет подняться  к самой макушке, где слишком хрупкие ветки. Высокое дерево с гладким стволом без нижних веток, наконец, попалось ему на глаза. И Румил полез, обдирая кожу на животе и голых руках. Расстояние до нижнего я люблю ромашки он преодолел, обнимаясь со стволом и цепляясь пальцами за трещины в коре, дотянулся до я люблю ромашки, повис на руках. Подтянувшись, он сел и перевел дыхание. Дальше дело пошло лучше. На следующей развилке Румил решил остановиться. Устроившись поудобнее, чтобы не упасть, он стал высматривать погоню. Здесь наверху было прохладнее, чем внизу. Северный ветер холодил кожу. Румил вздохнул, подумав об оставшемся в кибитке плаще. Когда караван уйдет, можно будет вернуться к стоянке, поворошить угли и разжечь костер для согрева. Еду он попробует раздобыть в деревне, даже на заброшенных огородах наверняка найдется хоть что-то съедобное.
Желудок жалобно заурчал. Голод вызывал соблазн вернуться в лагерь, где готовят горячую еду.
- Ну нет, - Румил еще крепче вцепился в ствол - Ради свободы стоит потерпеть…
След привел Нариса к сосне. Подняв голову, эльф разглядел высоко забравшегося мальчишку.
- Хм… И долго ты планируешь тут «прятаться»? - поинтересовался он громко.
Румил с испугом глянул вниз. Эльф все же нашел его, но лезть наверх пока не пытался. Успокоившись, он как можно беззаботнее пожал плечами.
- Пока ты не оставишь меня в покое, –холод доставлял немало неприятных ощущений. Крепко зацепившись ногами, Румил пытался согреться, растирая замерзшие бока и спину. – Или пока не замерзну и не упаду.
- Ты выбрал странный способ убежать от меня, - гнев Нариса поднялся волной, грозя перехлестнуть за край. - Слазь.
- Нет, – мальчишка помотал головой. – Уходи, здесь тебе ничего не обломится.
Нарис сдерживался, понимая, чего хочет Тиаматис. Этот мальчишка, словно лакомый кусочек, поднесенный ко рту, но избегающий ее челюстей, дразнил аппетит алчной темной Богини. Сняв пояс с оружием, эльф зло глянул на раба.
- Я доберусь до тебя и скину вниз. Если сломаешь себе что-то, отрублю, чтобы не мучаться с лечением, – сообщил он.
Румил следил за ним пару секунд, не веря, что эльф сможет преодолеть участок ствола, где не было ветвей, однако тот легко добрался до первой ветки. Юноша ругнулся и полез выше.
- Тогда я постараюсь сломать шею. Вот заберусь повыше, чтобы уж наверняка.
- Если умрешь не сразу, я привяжу тебя над муравьиной кучей, – пообещал Нарис.
- Посмотрим, – ветки становились все тоньше, однако Румил без страха лез дальше. – Посмотрим, кто упадет первым.
- Ты, разумеется, - Нарис двигался быстрее, чем замерзший мальчишка, Расстояние между ними  быстро сокращалось.
- Ты тяжелее. - Хотя здесь наверху было еще прохладнее,  и к холоду добавился неприятный ветер, Румил постепенно отогревался. – И даже если я упаду, это лучше, чем видеть каждый день твою мерзкую ухмылку. Отвяжись от меня.
-Наглец, - Нарис сделал  стремительный рывок и ухватил раба за ногу.
Румил вцепился в ветку и повис на ней, пытаясь выдернуть ногу.
- Пусти! Я не буду ничьим рабом. Особенно Особенно твоим. Лучше умереть!
- Слезай, – Нарис перебрался чуть выше, продолжая удерживать раба.
- Нет. Можешь меня убить, если очень надо, но назад я не вернусь! – Румил панически дергался, стараясь вырваться.
- Прекрати, иначе мы оба упадем. Ты, видимо, всегда мечтал о такой нелепой смерти? – он подтянулся на уровень, где висел Румил, и стал отдирать его пальцы от ветки.
Румил готов был даже кусаться, потеряв голову от страха.
- Пусти меня, не хочу, не хочу! Нет! – он орал и пинался, отпихивая эльфа.
- Успокойся. Опусти ноги на ветку. Слезай. Я не стану тебя наказывать за эту идиотскую выходку.
-Нет, ты врешь! – пальцы Румила соскользнули, и он ощутил, как исчезает последняя опора. – А-а-а-а!!
Нарис перехватил ускользающее запястье, не позволив мальчишке ухнуть вниз.
Юноша несколько секунд смотрел вниз, на далекую землю под ногами, а потом вцепился второй рукой в эльфа.
Глаза Нариса приобрели темно-фиолетовый оттенок.
-Держись! Крепче. Давай! – Ветка трещала, грозя сломаться под их весом.
-Нет! – он не понимал, чего хочет больше: мнимой свободы или жалкого существования. Хорошо, если он сломает себе шею, а если нет? Румил снова глянул вниз и решился. – Не хочу… - С трудом отцепившись от эльфа, он перехватился за ветку, подтягиваясь.
- Держусь, – выдавил он. Мальчишка обхватил ветку руками и ногами, дрожа от напряжения.
- Я не хочу обратно в караван, но и умирать так тоже не хочу. Может, ты отпустишь меня? – простонал он жалобно, ощущая страшную слабость от пережитого.
- Спускайся. Обещаю, что не буду наказывать. – Нарис сам сместился вниз, на другую ветку. – Давай.
Румил еще пару минут приходил в себя, а потом втрое медленней, чем взбирался, стал спускаться. Страх потерять равновесие заставлял его по несколько раз проверять опору, прежде чем доверить ей свой вес. Добравшись до последних ветвей, он замер, не представляя, как спуститься по голому стволу.
Нарис поторапливал его, спускаясь следом. Когда осталось не больше шести метров, Нарис ловко соскользнул на землю.
- Прыгай, поймаю, – распорядился он, глядя на нерешительность раба.
Румил закусил губу, потом решился и повис на руках, поглядывая вниз. Эльф кивнул ему, и парень разжал руки, рухнув в объятия беловолосого. Когда ноги коснулись земли, Румил снова попытался воззвать к состраданию эльфа.
- Я не хочу назад. Не хочу, чтобы ты избивал меня и унижал.
Эльф указал в сторону лагеря.
- Хватит жаловаться. Идем. Здесь ты сдохнешь. У тебя нет ни еды, ни одежды, ни оружия.
- Зато никто не будет принуждать меня, – воспротивился он.
Нарис решительно подтолкнул его в сторону лагеря, и Румил побрел обратно.
- И все равно я сбегу, – Румил оставил за собой последнее слово и зашагал быстрее. Нарис покачал головой.
В лагере их уже ждали с нетерпением. Все было собрано, лошади впряжены в повозки, костры потушены и зарыты. Воины угрюмо смотрели на причину задержки – наглого раба, поставившего под угрозу караван.
Ар’Эстель поспешил к своему Лорду.
- Князь, разведчики доложили, что на дороге замечен отряд. Похоже, это те, кто преследовал нас от Лимриса, ищейки Къяре. Нам следует немедленно выезжать, или готовиться к бою.
Нарис схватил замешкавшегося мальчишку и толкнул к своей повозке.
-Туда, – эльф направился к своему коню, по дороге слушая доклад  Ар’Эстеля. Через пару минут караван тронулся. Нарис решил поискать более удобный участок для обороны. Боя было уже не избежать.